Наши взгляды пересекаются. Она вздрагивает всем телом. В её глазах я вижу столько эмоций! Должно быть, это всё то, чего её же стараниями я никогда больше не смогу испытать.
В голове проносятся яркие вспышки воспоминаний о каждой счастливой встрече. И наш первый поцелуй, незадолго до того, как мне пришла повестка.
***
Мы гуляли в парке Горького привычным составом: мы с Серёгой и Маша Миронова.
Ребят, а пойдёмте в пещеру ужасов? рассмеялась девушка.
Я любовался ею. Лучи солнца тонули в её светлых волосах, а в глазах вспыхивали золотистые искорки. Я, словно заворожённый, смотрел, как тонкие пальчики отщипывают кусочки от огромной сахарной ваты и исчезают у неё во рту. Губы, покрытые сахаром, нестерпимо хотелось заклеймить жаркими поцелуями, слизывая сладость языком.
Да ну, там такие глупые страшилки, бросил Сергей.
Пошли, кивнул я.
Под подколки моего лучшего друга мы устроились в маленьком вагончике и въехали в темноту туннеля. На очередном повороте из-за угла выскочил скелет, и Маша, завизжав, вжалась в моё тело.
Я нерешительно обнял её плечи, и она подняла на меня глаза. На нижней губе девушки таяла прилипшая вата, превращаясь в сладкий сироп.
Богдан, ты мне нравишься, прошептала она, и сама потянулась мне навстречу.
Наши губы встретились на полпути. Вагончик замер в полной темноте, но нам больше не было дела до окружающего мира. Я пил сироп с любимых губ, которые отвечали мне взаимностью.
***
В знакомых до каждого пятнышка глазах песочного цвета скапливаются слёзы, которые тут же сбегают по её лицу торопливыми дорожками, и Маша поднимает руку, стирая их ладонью.
На её пальце тоненькое золотое колечко. Заметив мой взгляд на нём, Маша быстро опускает руку вниз. Я прослеживаю это лёгкое движение, пока её ладонь тихо не опускается на огромный живот, и морщусь.
Это правда. Кровь ублюдка теперь в ней. Она вынашивает плод от него. Чистая и непорочная девушка, обещавшая меня ждать, моя невеста, ради которой я собирался поступиться принципами своей семьи, вынашивает такого же ублюдка, как его отец. Того, кто назывался моим лучшим другом. Того, кто воткнул мне в спину нож по самую рукоять. Того, кто отравил тело моей любимой девушки своим семенем.
Ненавижу, дрянь. говорю в никуда и жадно хлебаю из горлышка, чтобы вытравить из памяти её образ.
У меня нет ни единого сомнения, что от такой связи может родиться только нечто мерзкое и богопротивное. Ошибка.
Просто, мать твою, грёбанная ошибка!
Наши дни.
Тусклый свет больничного коридора возникает перед глазами, и я выныриваю из воспоминаний и иду к врачу.
Как она, док? Жить будет?
Наблюдается небольшая отёчность слизистых гортани и пищевода, но это наименьшее из всех зол, которые могли сопровождать такое отравление.
Как долго ещё ей потребуется госпитализация?
Минимум неделю.
Напишите, пожалуйста, список допустимых продуктов, витаминов, препаратов, необходимых для скорейшего восстановления. доктор скептически смотрит на меня. Самое лучшее из того, что существует. Я прекрасно знаю о финансировании даже очень хороших больниц, поэтому не говорите, что у вас имеется всё необходимое.
Богдан Давыдович, у нас действительно есть всё необходимое, уход и четырёхразовое питание согласно диете, он понимающе улыбается, но я напишу вам список, потому что сам отец. Прекрасно понимаю ваши переживания за дочь. Если у вас есть возможность дать ей лучшее лечение
Давление ударяет в голову. Дочь! Ну надо же! А ведь именно так малолетняя пигалица и смотрится рядом со мной.
Ася моя невеста. У неё же отчество Сергеевна.
Док бросает взгляд в медицинскую карту и смеётся:
Да, конечно. Простите, не обратил внимание. Не хотел никоим образом вас задеть.
Могу я попросить вас о содействии?
Да, конечно.
Кроме меня и бабушки, Агриппины Юрьевны Мироновой, Асе пока лучше ни с кем не встречаться. Следствие пока ведётся, поэтому
Безусловно, я вас понял.
Спасибо, пожимаю его руку, если нужно что-то для больницы или лично вам, обращайтесь в любое время, не откажу. Я не могу передать словами, как благодарен вам, что спасли её жизнь.
Это наш долг, кивает он. Надеюсь, следствие найдёт всех виновных.
И я.
Коротко прощаюсь с доктором и выхожу из палаты. Сомневаюсь я, что следствие разберётся. Сомневаюсь, что найдёт. Когда искать некого, особо не разгуляешься.
Устремляясь мысленно к событиям двухнедельной давности, я иду назад, в палату к Асе.
Помню, как задал вопрос. Помню, как Луиза рассмеялась мне в лицо. На подкорках головного мозга выжжен её хлёсткий ответ: «Я хотела остановить и защитить тебя. Я же почувствовала, как изменился твой голос. А потом и увидела, как ты смотришь на неё. Скоро ты влюбишься и будешь снова разбит, потому что у кого-то выйдет гораздо удачнее»
Помню, как сильнее надавил на женское горло. Помню, как отчаянно она билась ногами и руками по воздуху, не достигая цели.
Я отпустил, и она рухнула к моим ногам.
Три минуты, Луиза, пнул дверь рядом с головой лживой шлюхи, которая жадно делала вдохи, захлёбываясь слезами. У тебя три минуты, чтобы покинуть мой дом. Беги из столицы, пока у тебя есть такая возможность. Найдуубью.
После того, как женщина покинула в спешке мой дом, я хорошенько перетряс всё в её комнате. Нашёл долбанный препарат, которым стерва пыталась убить Асю, и у меня начисто отказал разум. Я отдал короткое распоряжение специально нанятому для таких целей человеку, прекрасно зная, что круглая сумма послужит гарантом избавления от проблем. Луиза покинет город и пропадёт на бескрайних просторах России, и больше от неё проблем не возникнет.
Я ходил из комнаты в комнату, наплевав на их обитателей, шарил по полкам и предупреждал о последствиях непослушания. Эта участь не миновала ни одного обитателя, включая обслугу и мою малочисленную родню. Особенно их.
Как бы ни было прискорбно признавать сей факт, но без мощной поддержки от моих ополоумевших родственниц Луиза никогда бы не пошла на это. А значит, в самое ближайшее время мне нужно приструнить их, благо я знаю, на что надавить. А если не удастся Что ж, как я и обещал, лафа кончится.
Я мнусь у входа в палату. Знаю, что меня там ждёт, и малодушно подумываю просто уехать. Но с каким-то мазохистским упрямством меня тянет туда.
Губы покалывает. От грёбанных воспоминай о прикосновении к алебастровой коже со сладким привкусом чёртовой сахарной ваты настроение падает вмиг. Но рука, не подчиняясь моей воле, распахивает дверь.
В угрюмом расположении духа я даже не решаюсь глянуть на неё. На периферии зрения вижу ссутулившийся силуэт и понимаю, что просто-непросто не в силах сейчас находиться здесь. С источником моего безумия. С этой чёртовой шоколадной конфетой, которую хочется сожрать.
Пора признать. Я не выдержу ни секунды нахождения здесь. На сегодня мой лимит терпения иссяк.
Поела?
Да.
Хорошо. от искушающей близости давление бьёт сразу по двум точкамв голову и пах. Хочется стиснуть причиндалы в кулак и хоть чуточку облегчить себе жизнь. Это не дело. Тогда я поехал.
Разве вы дрожит писклявый голос, не побудете со мной ещё немного?
Что же ты творишь, кукла? Останусьбыть беде. Удушливая похоть наполняет тело, рисуя снова и снова близость пухлых губ, податливый алебастр, изгиб шеи, торчащие ключицы. Невыносимая пытка!
Ты цела и невредима, сыта, под присмотром, а у меня есть и свои дела. быстро выговариваю ей и поднимаюсь, с очевидным намерением уйти. Я очень занятой человек, Ася. Я не могу просто сидеть возле тебя.
Пожалуйста, вы обещали, что побудете со мной, когда переговорите с врачом, пигалица пускает в ход слёзы, Пожалуйста, Богдан
Я закрываю глаза. Слышать не могу звучание своего имени на её устах. Девчонка упрямо игнорирует мою просьбу официального обращения, и каждое это её «Богдан, Богдан, Богдан» отзывается спазмами между рёбер. Вероятно, у меня жар. Или я просто окончательно слетел с катушек.
Причина моего безумия, манящая и дурманящая, слишком притихшая, и я перевожу взгляд на неё. Твою мать через колено! Вроде бы это называется панической атакойто, что с ней сейчас происходит. Я иду к ней, встряхиваю плечи, чувствуя под пальцами гладкий шёлк её кожи.