Я убеждаю себя, что лишь закрою эту чёртову дверь. По дому гуляет сквозняк, а мне не нужно, чтобы девчонка простудилась! Но, видимо, благими намерениями и вправду вымощена дорога в ад: там, за дверью, в тесной прозрачной душевой кабине, в клубах пара стоит она.
Я так отчётливо вижу очертания её обнажённой и ладной фигурки, что невольно зависаю на несколько бесконечно мучительных мгновений.
Плохо? Катастрофично! Млять, испытывать малодушное влечение к девушке, годящейся мне в дочери, это полный бред. Какой-то невесёлый, абсолютно нелепый, сюрреалистический бред.
Мне требуется некоторое время, чтобы снова научиться двигаться. Все мои мышцы настолько напряжены, что малейшее движение причиняет боль.
Тяжесть в мошонкеда такая, словно не я опустошил её в глотку Кристине менее получаса назадвызывает зубовный скрежет.
И даже ледяной душ не ослабляет этого напряжения.
Просто прелестно!
Все терпеливо ждут молодую хозяйку. В этой комнате, в столовой, мне нечем дышать. Спёртый, душный воздух бьёт по мне, заставляя снова и снова делать частые и жадные вдохи.
И вот, наконец, является она. Ася.
Умница, девочка! Скромное, но одновременно вызывающее платье прячет её фигуру до самых пят. Волосы убраны в аккуратную косу, лёгкий макияж, что как бы намекаетпередо мной взрослая барышня. Половозрелая. В моей власти.
Она надела и мой подарок, при виде которого Рашида издаёт шипящие ругательства, а мать хмурится. Что ж, им придётся это проглотить. И снова я вынужден подавить чёртову усмешку. Чувствую, всё в моём доме перевернётся с ног на голову с появлением этой маленькой хозяйки.
Да начнётся представление!
Подхожу к смущённой цыпочке и, повинуясь неожиданному порыву, беру её руку. От этого едва ли не первого контакта кожи к коже меня прошибает разрядом тока, и я непроизвольно сжимаю пальцы.
Сегодня у нас в доме большой день. Я привёз хозяйку. заявляю во всеуслышание. Это Ася, теперь она будет второй по значимости после меня.
Рашида вздрагивает как от удара, мать сжимает губы. Мои помощницы с любопытством разглядывают пигалицу. И лишь старая кухарка Дарина Данияровна смотрит на девушку с теплотой, а на меняс неодобрением.
Я подвожу Асю ближе, представляю обсиживающий персонал. Я не рассчитываю, что девчонка сходу запомнит их имена, но это и не столь важно. Сегодня я показываю её.
Ведь самая важная часть сего фарса наступает в тот момент, когда я усаживаю девушку за стол и сажусь рядом. Занимая своё место за столом, я набираю побольше кислорода в лёгкие, касаюсь её руки и вдруг теряюсь. Внезапно грёбанная игра воображения начинает играть против меня. Никогда не признаюсь, но сегодняшний день один из самых счастливых за последние восемнадцать лет.
Я не отдавал себе отчёта, как сильно ждал этого момента. И теперь, когда Ася, волнующая, невероятная, так похожая на свою мать, здесь, я почти счастлив.
Я сошёл с ума. Это факт. Но назад не отмотаешь, поэтому я вынужден двигаться вперёд к намеченной цели.
Ася, разреши тебе представить мою семью. Эта великолепная женщинамоя мама, Тамила Богдановна. И она тебя заочно ненавидит, как, впрочем, и следующая:И моя прекрасная, мудрая сестраРашида Давыдовна.
Рада знакомству, слышу тихий голосок, продолжая:
Мама, сестра, это моя Ася.
Стоит лишь признать это вслух, как голос подводит меня. Наваливается вдруг осознаниея, только я теперь несу ответственность за этого ребёнка, за бедную сиротку, у которой так много недругов.
Это понимание способно меня сломить, сломать, нагнуть. Потому что я вязну в чёртовом шоколаде глаз. Потому что понимаю, что отныне эта девочкакровь от крови моего врага, плоть от плоти моей единственной любимой женщинымоя. От макушки до самых пят.
И лучше бы ей не знать, какие мысли бродят в моей отбитой голове. Они весьма и весьма несветлые. Они весьма и весьма непотребные.
Убью за неё. Любого.
И это очередная дерьмовая новость этого чёртового дня!
Губы чертовки растягиваются в милую улыбку, и я просто не могу противиться этому долбанному притяжению, посылая улыбку в ответ.
Это и вовсе не лезет ни в какие ворота! Лучше поскорее закончить это безумие!
Даю отмашку: ужин можно начинать. В комнате царит напряжённая тишина. Все молча поглощают свои порции, в то время как мне кусок в горло не лезет. Но хрупкую Асю я решаю во что бы то ни было накормить.
Здоровый аппетит малышки мне нравится. Нравится, когда девушки не строят из себя того, кем не являются. Я получаю особое наслаждение, наблюдая исподтишка за ней, с удовольствием подчищающей тарелку.
Неожиданно обстановка меняется. Ася поднимается. Слишком быстро, шумно, вызывающе. Я с недовольством окидываю её взглядом и понимаю: что-то не так.
Богдан протягивает она странным тоном и подставляет свою ладонь.
Я не понимаю, что происходит. Не понимаю ровно до того момента, как из девушки лезет пена. На её лице застыло выражение не шока, нет. Какого-то обречённого удивления.
Сказать, что я в шоке, это промолчать! Я в долбанном сюре: в моём доме, за моим столом травят мою невесту!
Которая вот-вот норовит упасть, но я успеваю вовремя подхватить её в свои объятия. Чтобы яростно сжать, боясь отпустить. Внутри меня эмоции бьют через край. Сердце ошалело колотится в груди. И я, как заезженная пластинка, талдычу одно и то же:
Не вздумай умирать, слышишь? Ася, не вздумай умирать!
За пределами моего разумного состояния остаётся продолжение вечера. Как я поднимаю девушку с пола, прижимая к груди, распахиваю ногой дверь, кличу водителя, как держу её голову, прислушиваясь к тяжёлому прерывистому дыханию, всю долгую дорогу до ближайшей больницы, как на руках вношу в приёмный покой, как отпускаю только на больничной койке, но всё равно не могу отойти далеко.
В одиночную палату стекается целая вереница врачей, вынося свой неутешительный вердикт: отравление цианидом, состояние нестабильно-тяжёлое и никаких гарантий, что девчонка выкарабкается.
А дальшереанимация. Хрупкое тело, обтянутое проводами. Кислородная маска, капельница, искусственная кома.
В полной прострации бреду по тёмному коридору. Бью ни в чём неповинную стену кулаками. В бессилии опускаюсь на кушетку, закрывая лицо ладонями, и сижу так несколько бесконечных минут.
Вам нужно обработать раны, говорит женский голос поблизости, и я выпадаю из анабиоза.
Резко поднимаюсь, наплевав на обращение медсестрички, и иду на парковку пружинистыми размашистыми шагами.
Дома первым делом отыскиваю Луизу и тяну её в спальню. Я в том состоянии, когда уже не различаешь добра и зла.
Плотно прикрываю дверь и поворачиваюсь к женщине.
Блондинка соблазнительно улыбается, подходит, покачивая бёдрами, распахивает платье.
Я быстро осматриваю соблазнительное кружево, плотоядно улыбаюсь, тяну женщину на себя, резко разворачиваясь, и прижимаю её к двери. Предплечьем зажимаю её горло и низким голосом, не терпящим возражений, задаю один-единственный вопрос, волнующий меня в это мгновение:
Твоих рук дело, конфетка?!
7. Ася
Меня мучает жажда, а голова раскалывается от нестерпимой боли. Я приоткрываю глаза и тут же закрываю их снова. Белый тусклый свет слепит меня, вызывая приступ тошноты.
Я пытаюсь подняться, но тут же падаю без сил и тихо зову:
Бабушка?!
Хотела бы я знать, какого чёрта со мной произошло! Внезапно холодею, когда чувствую на лице тяжёлое опаляющее дыхание. Он пахнет табаком. Дышит так шумно и быстро, словно мотор тарахтит.
Ася? моё имя звучит раскатом грома, и я моментально вспоминаю последние события и распахиваю глаза.
Два чёрных агата сведены к переносице, смотрят изучающе и смягчаются.
Ася, выдыхает мужчина и берёт мою руку.
Прослеживаю взглядом это движение. Моя рука вся увита трубочками, тянущимися от трёх катетеров.
Богдан Давыдович, конечно, но я замолкаю, прикрывая глаза.
От тихих слов, произнесённых мною, горло раздирает от боли. Я снова открываю глаза и снова предпринимаю попытку заговорить.
Что случилось, Богдан горячий палец ложится мне на губы.
Помолчи, говорит с нечитаемым выражением на лице. Не трать силы, Ася. Ты ещё слишком слаба.