Было бы правильно забрать у него свою руку; но я этого не сделала. Он ничего не говорил, просто мягко гладил мою ладонь большим пальцем.
Так я и уснула.
* * *
Я от порога понял, что она чувствует себя неуверенно. Еще когда она только проскользнула в комнату в своем бронзового оттенка платьемне сразу бросилось в глаза, что ей страшно и стеснительно, и она не решается о чем-то заговорить.
У нее всегда это проявлялось в этом забавном и немного детском жесте: она плавно вздергивала свой и без того обычно вздернутый подбородок и особенно прямо расправляла плечи. От этого ее очаровательный носик начинал весьма забавно торчать, а глаза ей приходилось скашивать вниз, чтобы смотреть перед собой, а не в потолок.
Я неоднократно видел, что этот жест производил должное впечатление на посторонних ей людей. И лишь самые близкие знали, что за ним она скрывает неуверенность и робость.
Язнал.
Меня всегда крайне умиляла в ней эта милая черта. Кому-то в такой момент она могла показаться высокомерной и надменной, но у меня сердце замирало от нежности, когда я видел, как воинственно блестят глаза у задравшей подбородок робкой Михримах. Она была прекрасна в такие моменты невыносимо, остро, смертельно; тонкая хрупкость ее женственности оттенялась силой и смелостью ее характера, и это сочетание разило прямо в сердце, не ведая промаха.
Госпожа, медленно поклонился я, не сводя с нее глаз. Она выступала из своего наряда, как бронзовая статуя, прекрасная и идеальная.
Но она была прекраснее любой, самой совершенной статуи.
Ибо она была живая.
Рустем, самым независимых из всех оттенков своего независимого тона начала она, что снова свидетельствовало в пользу ее неуверенности, я недовольна нижним этажом. Там слишком сыро. Того и гляди, заведется гниль!
Я в недоумении сморгнул. Причем тут нижний этаж? Что с ним не так? Почему этот странный вопрос удостоился таких церемоний?
Я распоряжусь, госпожа, заверил я ее.
Она улыбнулась, слегка наклонив голову, и ощутимо расслабилась: и подбородок чуть опустился, и плечи чуть опали.
Совершенно не способен понять, в чем заключалась важность ее дела и почему этот вопрос вызвал у нее такую неуверенность. Но, судя по всему, она сказала все, что хотела сказать, и теперь не знала, как уйти.
Я хотел было предложить ейшербет, прогулку в сад, беседу, книгу? но был слишком уверен в ее отказе.
Молчание становилось неловким, и я отчетливо понял, что единственный способ его нарушитьвсе-таки что-то предложить и дать ей тем самым повод отказаться и уйти.
Что ж поделаешь? Я сказал, что собирался пойти в садхотя и в мыслях этого не имел, судя по плюхающим за окном звукам, там шел дождь, и предложил ей пройтись со мной. Она ожидаемо и с облегчением отказалась и ушла к себе.
Жаль. На какое-то мгновение я успел понадеяться, что согласится, можно ли отделаться от этой разъедающей надежды?
Что ж, остается заняться этим нижним этажом, коль скоро он ввел ее в такое беспокойство.
После краткой инспекции я был вынужден согласиться, что, при всем усердии слуг, дворец не успели вполне приготовить к нашему переезду. Возможно, в этом не было бы большой беды, если бы на нижнем этаже не располагались кладовыеиз-за дурного глиняного пола кое-где портилась еда, а вскоре сырость и плесень могли добраться и до книг и тканей. Госпожа была совершенно права в своей тревоге! Этим нужно заняться незамедлительно.
Я с точащим беспокойством подумал, что за все время нашего пока недлинного брака это был первый раз, когда она сама обратилась ко мне. Едкое недовольство собойя не сумел вполне комфортно устроить ее быт! сочеталось с новой волной восхищения ее практичным, мудрым взглядом на вещи. Кто из женщин так умен, как она? Я был восхищен до самой глубины своего существано сердце мое подтачивал страх, что я никогда не сумею добиться ее благосклонности.
Если только сыграть по ее правилам? Получится ли?
Я столько уже преодолел ради нееи не отступлю!
Глава третья. Жгучие осы
* * *
Ситуация с нижним этажом разрешилась вполне благополучно, и я испытывала за сей счет прилив сил. Мне однозначно нравилось чувствовать себя полноценной хозяйкой! В гареме за каждым шагом моим следили жгущими спину взглядами, в любой момент за мной следовали толпы прислужников, во всем я видела сухие приметы власти моей мамы. Я люблю маму; но я уже взрослая.
В этом, действительно, был горький, но неизбежный плюс замужества: я стала взрослой, стала хозяйкой.
Со жгучим пылом я исследовала свой дворецтем более, что никто теперь не приглядывал за мной по приказу матери, и я могла благополучно отделаться от слуг и изучать все, что меня заинтересует.
Приятное чувство исследователя-первооткрывателя почти примирило меня с ненавистным бракомтем более, что паша не надоедал мне своим присутствием. Так с ним вполне можно было мириться.
В этот сухой жаркий день я решила исследовать свой дворец еще полнее. Раньше я ограничивалась двумя этажамипришло время посмотреть, что скрывается выше!
Холодная лестница была покрыта сероватой пыльюкажется, сюда редко кто поднимается. Я поморщилась, запачкав туфельки. Неприятно было и то, что даже самые осторожные шаги с тихим шелестом поднимали в воздух клубы этой отвратительной пыли, из-за чего хотелось чихать, да и глаза слезились. И все-такимне было слишком любопытно. Что же там?
Лестница закономерно привела к двери. Буро-черная, из тяжелого сухого дерева, она казалась неприступной. Вот так жалость! Неужто заперта? Напрасно сгубила туфельки!
На всякий случай я со злостью дернула прохладную ручкуи к моей полной неожиданности дверь со стуком поддалась!
С большим воодушевлением я заглянула внутрь, и была сперва обескуражена. Низкие потолки, темно, пыльно, сухо. В горле чувствовалось першение от затхлого пыльного воздуха.
Но все-таки впереди виделся отблеск светаи я храбро шагнула внутрь, для чего мне пришлось нагнуться.
Невдалеке манило к себе небольшое окошко. Именно в него проходили солнечные лучи, разгоняя мрачный полумрак этого странного помещения. С любопытством я подошла к этому окошку.
Кажется, я нахожусь в пыльном чердачке прямо под крышей, и в основном его используют для скапливания какого-то невнятного хлама. Что-то было прикрыто сероватыми высохшими почти до истления тряпками, а что-то было разбросано прямо на полукухонная утварь, сломанная мебель.
Нда! Грязноватое, но перспективное местечко! Если все отмыть хорошенько, то у окошка образуется отличное пространствооно могло бы стать моим тайным убежищем!
Я всю жизнь мечтала о тайном убежище; но разве в гареме спрячешься? Теперь же у меня появился шанс исполнить мечту!
Я подыскала почти целый пуф, придвинула к окошкуоткрывался неплохой вид на сад. Я даже залюбовалась; заодно увидела возвращающегося домой Рустема-пашу. Было забавно наблюдать за ним с высоты, зная, что он даже не догадывается о моем присутствии. Очень удачное местечко! Еще бы столик найти
Я полезла под одну, под другую пыльную тряпку в поисках столика. Поблизости ничего не оказалось, и я отправилась вглубь, в темноту.
Я увлеченно рылась в предметах вокруг, как вдруг странный, тревожащий звук отвлек меня. Приглушенное жужжание раздавалось где-то совсем рядомчто такое?
Я замотала головой
И в ужасе вскрикнула.
На расстоянии вытянутой руки от меня на полотке висело огромедное, с локоть в диаметре, серое осиное гнездо! Вокруг которого ползали и летали самые отвратительные и мерзкие создания на землеосы!
Сердце билось отчаянно, громко и быстро, и больше всего я боялась, что прямо сейчас, здесь, рухну в обморок, и эти ужасные создания будут ползать по мне, а я не сумею им помешать. Я остро, мучительно, выжигающе боялась ос!
Как я только смогла пробраться к окошку? Гнездо находилось между ним и лестницей, и нужно было как-то прошмыгнуть мимо. Отчаянно зажмурившись, я рванула к спасительному входу. Почувствовало, как одно насекомое задело мое плечо; другое чуть не запуталось в волосах. Это было слишком, слишком, слишком ужасно. Не помня себя, я закричала; мне было так страшно, как никогда в жизни, и я уже представляла себе, как этот ужасный рой облепит меня со всех сторон и сожрет, поглотит как огонь!