А что это значит, как ты думаешь?
Ой, не знаюоткуда ж мне
А то, что и он, значится, Владимир-то Андреевич, тоже знал все про Олеговы дела во вражеском стане, о дружбе той его с Мамаем поганым. Знал да помалкивал, пущай народ одно думает, а он другое. Тайное.
Скажи на милость.
Вот так-то вот, брат, а ты все одно твердишь все годыпредатель, предатель. Вот оно чем обернулось. Оказалсятакой же герой, как и Владимир Андреевич наш. Скажи ты, рисковый какой! Вдруг бы чегоголова долой в одночасье.
Да, тут уж чего говорить. Ну и теперь эта свадьба.
Да! Свадьбавот тебе уж куда больше. А ить все верно, уж и денек выбран, уж все промеж ними обговорено, благословение родительское полученостало быть, и напрямки породниться пожелали.
Дай-то им бог
Дай
Замолчали мужики. Снова подмял под себя человеческие голоса комариный гуд. Да только недолго прожилснова вгрызлись косы в ситник: «д-з-з-е-еннь», «дж-и-ик». Заохали, оседая, вымахавшие на прибрежных обильных земляных соках упругие стебли нетронутого, не примятого никем, подкошенного под основание острыми косами ситника.
Чего взялись выкашивать урему, зачем полезли в низину, в комариное царство, что, других мест, что ли, нету, вокруг слободы вона их сколь, чистин с шелковыми отавами да с порепавшимися на солнцепеках горячими ягодамичего их сюда занесло? «Да видать, так-то вот нужно им было!»прикинул на всякий случай, примерился Вербин Бездельник.
4
Но Вербин Мудрый со Старой площади и не подозревал, что память мучила и другого Вербина Метущегося Ученогоиз лаборатории.
Стоило Вербину Ученому Метущемуся положить голову на подушку, как перед его глазами возникали отвратительные картины, до того казавшиеся ему реальными, что и во сне становилось не по себе. Он, вскрикивая, просыпался, усаживался на край кровати и, обхватив голову, долго так сидел, дожидаясь, когда отпустят его видения и можно будет, наконец, уснуть.
Но только он засыпал, как опять они являлись, снова и снова.
«Но почему бы вам не стать моим соавтором, а? Вадим Васильевич, выговаривал Вербин Ученый, страшно конфузясь перед Председателем ученого совета чем я хуже других, а?..»
А тот надувался, краснел от негодования как рак и даже кричал на Вербина. «Но ведь это же не просто какая-то там статья, это открытие, это на века»
«Я думал совсем иначе, оправдывался Вербин, и хотел бы, чтоб и ваше имя» Но страшен был в гневе Председатель.
А потом все с той же просьбой он побывал у Заместителя Председателя, Секретаря Заместителя Председателя, Технического Секретаря, Секретаря Заместителя Председателя. И все они отказали ему в его просьбе. Все они так же откровенно, как и Председатель, объявляли о том, каким образом, если он все-таки включит их в число соавторов по открытию, они могут сделать любое его исследование невыполнимым и даже совсем угробить его и его исполнителей, а чтобы этого не случилось с Вербиным и его сотрудниками, просили о маломне включать их в авторский состав. Только-то. Вербин уговаривал, совал заранее заготовленные бумаги, и только по-прежнему не было подписей Председателя, Секретаря Заместителя и т. д., всех, кому, как убежденно считал Вербин, он обязан своим открытием. И каждый раз он просыпался в тот самый момент, когда они, чтобы отвязаться от него, отталкивали его.
«Вы помните, пришел он с той же своей просьбой к уборщице из профкома, вы должны это были запомнить, вы как-то помогли донести мне стеклянную посуду, пробирки всякие, другую мелочь. Вспомните, умоляю, это очень для меня важно. Ну так как, а? Может быть, хоть вы согласитесь? Может, не будем ссориться? Может, подпишете?»
«Нет, будем, сказала она таким голосом, что ему стало страшно, а затем, задержавшись в проеме двери, неторопливо обернувшись, проговорила, едва справляясь с улыбкой, от которой ему сделалось жутко, и его прошиб холодный пот. Как бы вам потом не пожалеть об этом».
Вербин Ученый вскрикивал, садился на кровати, свешивал подрагивавшие ноги, обхватывал голову руками.
Но дурацкие видения не оставляли его.
И вот снится ему день регистрации открытия. Коллеги горячо приветствуют его. Они встречают его цветами и короткой речью прямо у входа в институт, где ждали его («нашего дорогого»как они потом с нежностью говорили) после утверждения открытия в Государственном комитете по делам изобретений и открытий.
А он как будто и не догадывается, что они тайно сопровождали его от самого порога Комитета до дверей родного института, чтобы, не дай бог, ничего с ним не случилось.
Им не позволили проникнуть в здание Комитета, присутствовать на заседании коллегии, которая зарегистрировала открытие, занесла его в государственный реестр. Узнав позже, что им не удалось проникнуть в зал заседаний, он сокрушается вместе с ними.
Вербин Второй Мудрый, как всегда, даже во сне вразумляет его: «Дурак, если бы они проникли туда, не видать тебе открытия, как своих ушей»
В руках у Председателя Ученого Советарозы, Заместителя Председателягвоздики, Секретаря Заместителя Председателягладиолусы, Технического Секретаря, Секретаря Заместителя Председателяфиалки (в такую-то пору!).
Они бросаются обнимать его, тискать в дружеских объятиях.
(«Не давай заходить сзади»успевает шепнуть ему на ухо Вербин Второй и этим портит радость встречи) Вербин Ученый растроган и чуть не плачет, получая из рук товарищей по работе букеты ярких цветов.
А потом товарищи, изловчившись, поднимают его на руки над своими головами и несут в широко раскрытые двери институтародной дом.
Разумеется, на порог института встретить его вышли наиболее достойные, здесь же, в потемках институтского коридора, собрались все остальныеродной коллектив, который криками «ура» приветствует его и «со своей стороны» протягивает ему, уже недосягаемому, свои скромные цветы.
Проплыв над толпой, Вербин оказывается в зале заседаний Ученого Совета, его бережно доносят до стола президиума и аккуратно опускают на заранее приготовленное кресло.
Еще дорокатывает «ура», а двери в зал уже закрываются, занимает места праздничный президиум. Председательствующий долго не может унять ликующий зал.
«Товарищи, сегодня у нас всех, может быть, самый счастливый деньмы являемся свидетелями наивысшего достижения ученого, нашего коллеги, сослуживца, наконец, просто товарища, друга»
Ему не дают договорить. Поднимается невообразимый шум, состоящий из грома аплодисментов, нескрываемых слез радости, открыто поблескивающих на улыбающихся, ликующих лицах, даже рыданий (у уборщицы из месткома не выдерживают нервы).
Да и сам Вербин уже не раз до боли прикусывает губы, чтобы не дать им заплясать в радостной дрожи, не позволить пролиться умилению.
«Вербин Председатель пытается в который раз перекричать шум, родился в Курской области, в деревне Березники в одна тысяча девятьсот»
Внеочередное экстренное заседание Ученого Совета, посвященное регистрации вербинского открытия, заканчивается тем, что на руках, усыпанного цветами, относят его в лабораторию, пронося специально по всем коридорам, чтобы все видели, как чествует коллектив успех своего коллеги, как понимает его радость, как разделяет с ним его «колоссальный» (из выступления Председателя) успех«наш успех» (оттуда же). В лаборатории, где работал все эти годы Вербин, рабочий стол, стул буквально завалены цветами. Лабораторный стол, посуда, оборудование выкрашены специально для такого случая золотой краскойчтобы стало ясно, что Вербин заслужил сегодня все золото науки, и теперь ему работать с золотой посудой, на золотом оборудовании, потому что у него, у Вербина, «золотые руки» (опять-таки из выступления на ученом совете) и «золотая голова».
Оставшись один, пока остальные устремляются накрывать праздничный стол (администрация дает банкет по такому чрезвычайному поводу), взволнованный Вербин, несмотря на то, что на столе стоят бутылки шампанского, по давней привычке отворачивает водопроводный кран и жадно пьет, унимая расходившееся не на шутку волнение. Потом он садится в кресло-вертушку (это подарок коллектива), вращается на нем в одну сторону, в другую, чувствует себя ребенком на карусели давнишнего детства. Вот он крутанулся еще раз и проснулся.