«Ну и дурак же ты», успел сказать ему Вербин Второй.
И вот другой сон, другой кошмарвнеочередной ученый совет с простой повесткой дняо выдвижении кандидатуры доктора медицинских наук, автора научного открытия тов. Вербина Н. И. в члены-корреспонденты Академии медицинских наук («Откажись», советует ему осточертевший двойник).
Вербин видит на институтской доске объявление, читает его, ловит себя на мысли, что, если бы он увидел такое год или два назад, он тут же, наверное, упал бы без чувств, а теперь те слова ему кажутся вполне естественными, разве что несколько неожиданными; да, он догадывался об этом, но, честно сказать, не предполагал, что все произойдет так скоро, так стремительно.
«А с другой стороны, размышляет он, чего тянуть: дело сделано, открытие принято в мире, кому известно, сколько еще во мне сидит этих самых открытий. Такие и должны быть впереди! Все правильно, закономерно и естественно. Делайте и вы открытия, вставайте рядом, пойдем вместе»
«Ого!»говорит кто-то рядом, уткнувшись носом в объявление.
«Близорукий», свысока думает Вербин.
И ему становится чертовски приятно, что он лишен каких бы то ни было физических недостатков, что он абсолютно здоров, молод, полон сил. И что именно он, а не этот вот бедолага с впалой грудью сделал открытие. Он еще раз бросил снисходительный взгляд на читавшего объявление, прикинул: «Такой не сможет».
«Ну силен Вербин, ну поздравляю, старина, рад за тебя, рад, Близорукий трясет вербинскую руку и на его слова: «Подожди, еще надо дождаться решения совета», машет руками:Да будет тебе, какое там решение, когда открытие, когда молодой, энергичный Кого же, как не таких, выбирать в академики»
«Да не в академики, а в члены-корреспонденты», поправил его приятно смущенный Вербин.
«Да какая разницасегодня в членкоры, завтрав академики. Я уверен в тебе, все именно так и будет, помяни мои слова».
На заседании совета по выдвижению Вербина в Академию медицинских наук снова цветы, ставшие теперь в жизни Вербина почти постоянным ее атрибутом, признания товарищей по работе, коллег.
«Я смело рекомендую нашего дорогого Вербина в Академию, поскольку это настоящий ученый, человек с большой буквы Хотелось бы здесь обратить внимание и на то обстоятельство, что выдвигаемый нами сегодня кандидат как бы с запасом прочности, с гарантией, что ли Судите сами: мы знаем научную продукцию Вербина по публикациям, книгам, выступлениям на конференциях, симпозиумах как у нас в стране, так и за рубежом. Но столь ли уж неожиданно будет то, что я сейчас скажу: Вербин буквально роняет золотые зерна науки, щедро раздаривает их В какую графу какой справки занести те его слова, которым нет цены и которые он запросто произносит в разговорах с нами, сослуживцами. Да помнит ли сам Вербин, тут выступавший с гордостью смотрит на Вербина, нашу с ним беседу относительно (тут научная малопонятная терминология), когда после разговора с ним я, едва добежав до своей лаборатории, исписал буквально полтетради, озаренный прикосновением его щедрого таланта. Сколько таких бесед было только у меня одного, сколько беседовали с ним другие люди нашего института, из других учреждений! Я прошу отметить это немаловажное обстоятельство в протоколе сегодняшнего заседания ученого совета, поскольку оно имеет принципиальное значениеперед нами настоящий ученый, щедро раздаривающий свои идеи, не скрывающийся за скорлупой отчужденности, академической рассеянности. Вербин самакадемия, в которую каждому позволительно войти и приложиться к живительному источнику чистой науки».
«Ну и ну», не пропускает съехидничать Вербин Второй Мудрый.
«Хотелось бы отметить также, говорит следующий выступающий, высокую общую культуру нашего кандидата, его безграничный интерес ко всему, в чем так или иначе присутствуют признаки гармонии. Вербин всегда разглядит их, не пропустит, не пройдет мимо. Он такой, наш дорогой Вербин».
«А теперь мелочь. Но это, товарищи, только на первый взгляд. Возьмем спирты. Да, да, именно. И не надо удивляться, делать большие глаза. Никому не секретспирты открывают многие и многие двери лучше всяких отмычек Говоривший как-то излишне мечтательно закатил глаза под лоб. Ну, словом, надо удвоить, а может быть, даже утроить, ведь речь идет о самой большой науке, чего же скупиться количество спиртов для отдела Вербина Я, например, готов уступить для этой цели часть своей доли и призываю других поступить так же».
«Помнишь, надоедает Второй, он приходил к тебе опохмеляться, просил налить. Наверное, и сейчас ему не мешало бы поправить здоровье».
Возгласы: «И я, и я, и я», вдруг как-то срезали радость. От хлопания сидений, с которых повскакивали желающие, стараясь опередить друг друга, в зале сделалось шумно.
«А взять халаты, ревет кто-то с последних рядов, подминая другие голоса, да разве в таком ходить Вербину, автору единственного в нашей специальности открытия. Да стыдно должно быть нам всем, что»
Но тут председательствующий останавливает выступающего.
«Упрек не принимается».
???
«Да, да, да. Не принимается».
В зале воцаряется напряженная тишина.
«Дело в том, говорит Председатель, что у нашего героя, как и у всякого гения (слово проходит, аудитория принимает его как должное), есть свои странности. Ведь есть же, а? обращается он к Вербину. Ведь любишь, любите, поправляется он, ходить в мятом халате?» («Любишь, не любишь, змеем прошипел Вербин Второй, других не выдают».)
А вот еще один сон про нескончаемый поток писем во все инстанции («Я тебя предупреждал»раздражался Двойник).
И хотя они как будто адресованы не Вербину, разумеется, но кто-то заботливый дал прочесть. И вот он держит их в руках, он читает их раз, другой, третий. Бумага шуршит в его пальцах все громче и громче, даже страшно становится.
«Помогите Вербину, не дайте пропасть крупному открытию, он у нас» Письма не подписанные, потому что очень просят, настаиваюттут лучше не «открываться». Но то и дело в конвертах Вербин находит вложенныерозу (от Председателясразу понимает он), гвоздикуот Заместителя Председателя, калуот Секретаря Заместителя Председателя, фиалкуот Технического Секретаря Заместителя Председателя.
«Помогите», «Не упустите случая», «Обеспечьте», «Выдвиньте же егоразве вы не видите, что», «Какие там проверкидавайте больше доверять друг другу, ведь мы же ученые», «Почему только тридцать зарубежных поездокпочему не сто тридцатьон нужен, необходим миру, вселенской науке», «Я отказываюсь от ставки старшего научного сотрудникапередаю ее доктору Вербинуему она нужнее», «Меня возмущает, что в кабинете у Вербина допотопный телефонный аппарат Как доброжелатель должен заметить, что если своевременно не принять мер, то это может выйти за пределы нашей страны и получить нездоровый резонанс», «Почему бы не организовать на Центральном телевидении регулярные передачи из лаборатории Вербина разве он того не заслуживает? А? Или я чего-нибудь недопонимаю», «Возмутительно, но Вербин ездит на работу в общественном транспортенеужели же у нас не хватает средств, чтобы и т. д. и т. д.».
«Мерзавцы, ох и мерзавцы», у Двойника как будто нет других слов.
А потом были дневные сны. Эти еще злее. И ведь случится же прямо среди бела дняоткуда только что берется!
Вот, например, трогательные проводы в Шереметьевском международном аэропорту. Снова он в кругу друзей. Они провожают его за границу. «Не давай заходить со спины», ехидничает Второй.
К трапу (по специальному разрешению) выходят сослуживцы, все как один, многие плачут. Они радуются за товарища, нисколько не стыдясь своих чувств. Люди останавливаются, смотрят с завистью, прикидываютим бы таких друзей, такие отношения!
А потом прямо у трапа (что также, разумеется, было санкционировано на самом верху) все те же товарищи раскупоривают бутылку шампанского. Как всегда, кто-то что-то говорит, звенят непонятно откуда взявшиеся (хотя все, конечно, ясно) хрустальные бокалы, и Вербин подносит пенящийся кубок к губам.
Выпитое шампанское прибавляет ощущения счастья и без того счастливому Вербину, радость распирает его.