И ведь это была весенняя ночь
Пейзаж и пыж
Мы завтракали у капитана. На столеяичница, копченый лещ медового цвета.
Сбивчиво мы толковали о том, о сем, о чем-то важном, но в то же время и совершенно неважном. Важен был для нас фактзавтрак у Капитана. Белая скатерть, яичница, симпатия.
На копченого леща тоже было удовольствие посмотреть. Его розоватое мясо легко отставало от костей, пересушенная икра хрустела на зубах.
Было воскресенье, и я думал, что капитан захочет остаться дома. К моему удивлению, он легко и с удовольствием снова отправился в плаванье, а матросов отпустил домой. Наш капитан был, очевидно, бродяжка.
Мы отправились в устье речки Кубены. Сюда идет на икромет знаменитая нельма. Через два километра от устья речка оказалась сплошь забитой сплавным лесом. Даже на лодке перебраться через эту пробку невозможно. Недаром такое вот скопление древесины называется «пыж».
Грустное, безрадостное впечатление производит река, забитая лесом. Некоторые бревна превратились в топляки, торчат из воды лишь одним концом. Дно реки тоже устлано затонувшими бревнами. Инспектор говорит, что год назад он провел здесь проверку. Оказалось, что на некоторых рейдах Кубена никогда не освобождается полностью от топляка, а со складов вместо с древесиной сбрасывают в воду кору. Лесосплавщики обязаны очищать от коры и топляка дно водоемов в местах нереста лососевых. Но вот река Еденьга, приток Сухоны, превратилась в захламленную топляком канаву. Прощай, река Еденьга!
Вот какую подкладку имеет наблюдаемый нами пейзаж.
В кубрике нас ждал сюрприз. Капитан Чертенков встретил друга, тоже капитана. В отличие от нашего, он был рыжеватый, со славными полубаками. Звали его Христофор.
Мы с наслаждением глядели на двух друзей. Они сидели и попивали водочку.
Христя! Мы с тобой, как два брата.
Обнявшись, они выпивали и уверяли нас, что это им очень важновместе выпить, потому что они друзья, а сегодня воскресенье и к тому же такая неожиданная встреча.
Мы тоже вдруг почувствовали себя капитанами и присоединились к ним. А через пару часов уже и пели, обнявшись:
Когда-то я скотину пас.
Сажал в садах фасоль.
Теперь держу в руках компáс!
Держу в руках буссоль!
Из самодельных пистолетов
С браконьерами я познакомился давно. Правда, это были псевдобраконьерыактеры, снимавшиеся в кино.
Был такой фильм «Улица Ньютона, дом 1». Так получилось, что браконьера в этом фильме как раз играл мой друг художник Силис. Его пригласили сниматься из-за чисто браконьерской внешности. С душевной болью он выбрасывал в воду осетров, а потом оказался побитым.
С тех пор я представлял себе браконьера с лицом Силиса и нежной душой художника
Поздно вечером инспектор рыбоохраны Калужников вышел из кинотеатра. Сзади к нему подошли трое. Они ударили его осиновым колом. По голове.
Мы плывем на катере, поглядываем на нашего инспектора и думаем, что не очень-то приятная у него работа.
Кто же все-таки напал на Калужникова?
Просто случай городского хулиганства. Знаете, как сейчаспрямо не ожидаешь, когда получишь по морде.
Мда, бурчит художник Витя. Рыбные запасы сокращаются, а мордобитие развивается. Ни один гражданин нынче не застрахован от возможности получить по шее. Так сказать, в районных центрах и в столицах следы ударов есть на лицах.
Нашему инспектору не очень-то хочется говорить на эту тему. Он придерживается мнения, что на Калужникова напали хулиганы. Браконьеры здесь ни при чем.
Но все-таки случай с Калужниковым мне кажется особым. Ведь в Волгоградской области не то, что были избиты, были убиты четыре инспектора рыбоохраны.
Из самодельных пистолетов.
Самый безумный язь
За всю поездку я не поймал удочкой ничего стоящего. Это очень раздражало меня.
В последний день на Кубенском озере мы еще раз попытали счастья. Ловили прямо в районном центре, в Устье-Кубенском, с дебаркадера.
Дебаркадер здесь устроен особо. К берегу причалена огромная черная баржа с высокими, испачканными варом бортами. А уж к ней причален дебаркадер. Чтобы попасть на него, надо перейти баржу.
Мы так и сделали. Борт дебаркадера тоже оказался очень высокимоколо двух метров. Закинули удочки, и сразу же стали поклевывать сорожки и ерши.
К нам подошла толстоватая женщинавидно, служащая с дебаркадера. Она сказала, что мы не там ловим. Ловить надо, как она выразилась, «под уборной». На дебаркадере имеется уборная, так сказатьтуалет. И там, якобы, и держится стоящая рыба.
Ловить «под уборной» мне как-то не улыбалось. Художник Витя горячо поддержал меня: это, дескать, как-то неинтересно, у него, дескать, рыба ассоциируется со светлой, прозрачной водой, с легкими пенными струями, с ветлами, нависшими над рекой.
Несмотря на это, я заметил, что он несколько переместил свой поплавок поближе к ТОМУ месту. Потом он перебрасывал и перебрасывал удочку и даже удалился от меня в сторону уборной.
Юра! крикнул он вдруг.
Я даже вздрогнул. Никогда мое имя не произносилось с таким трепетом и жаром.
Удилище согнулось в его рукахогромная рыбина ходила под водой. Это был язьзолотой и большой, как мандолина. Художник Витя водил этого язя так неуверенно, с такой дрожью в сердце, что я выхватил удилище из его рук и стал тащить язя на дебаркадер. Только полному идиоту могла прийти в голову подобная мысль. Я вытащил его из воды сантиметров на 15, леска лопнула и язь шлепнулся обратно, с грохотом и пеной.
В ярости я бросил удилище и стал его топтать. Художник обалдело смотрел на меня, борода его стояла дыбом. Внезапно у меня сделался сердечный приступ.
Вокруг нас собрались служащие дебаркадера. С изумлением глядели они на двух надломленных молодых психопатов.
Проклятая леска, хрипло ругался Витя. Была бы толще, выдержала б.
Он взял спиннинг, снял с него блесну и привязал крючоксамый большой из наших запасовразмером с собачью ногу. Нанизал на него чуть не полбанки червей и кинул прямо «под уборную».
Пока он все это проделывал, я тупо глядел на свой поплавок и стремительно думал:
Так-так-так, подошли язи. Так-так-так. Сейчас клюнет Что делать? Как вываживать? Где взять подсачек? С дебаркадера на берег вывести невозможномешает баржа.
Нет, я не успел ничего придумать. Мой поплавок медленно окунулся. Это клевал язь, я знаю поклевку язя. Это он. Чуть притопил и поднял поплавок, а потом повел.
Художник, зашептал я. У меня взял язь.
Мигом Витька подскочил ко мне и, жарко дыша, стал глядеть поклевку. Вот поплавок повело, и я подсек. Чисто и мастерски, как снайпер. Новый язь бешено заходил на леске. Он толкал воду хвостом, упирался в нее плавникамикрасными и прозрачными. Он раскрыл рот и хлебал от ярости воду.
Что творилось с моим сердцем, невозможно сказать! Оно билось и плескалось, как этот язь. Я не знал, что делать. Машинально я повел его вдоль дебаркадера, к берегу. У меня в голове струилась одна мысль: подойти как можно ближе к берегу, потом прыгнуть в воду и поплыть с удочкой вокруг баржи
Юра, что ты делаешь?! Ой, не упусти!
Я подвел язя к барже и дальше вести его было некуда. Перед моим носом торчал высокий черный баржевый борт.
Витька вдруг прыгнул на этот борт, подтянулся, отчаянно треща швами брюк, вскарабкался на баржу и, уцепившись одной рукой за какие-то веревки, другую протянул ко мне.
Давай удочку! орал он. Я поведу его дальше.
Я отдал удочку.
Не ослабляй напряга! орал я, а сам уже мчался по дебаркадеру, перепрыгивая через кнехты.
Я зацепился за что-то свитером. Он вытягивался за мной, выворачивая свои шерстяные соты, и, наконец, треснул. Я оказался на берегу.
В трех метрах от берега высилась баржа. На борту ее, сквернословя, торчал мой художник, держа обеими руками удилище. Вот онязь, уже почти у берега.
Я прыгнул и по грудь в воде пошел к барже.
Схватив удилище, я вывалился обратно на берег, выволок язя и упал в траву.
Этот кубенский язь был самый безумный язь в моей жизни.
Сиги и стрекоза
Подержи-ка, сказал капитан Иван Иваныч, 165.
О, подержать штурвал для меняудовольствие. Курс 165, прекрасно!