А ты, значит, самый умный? Он куда-то исчез, а потом вернулся, на ходу читая: «Жаль, что я не придумал, как спасти Феззика, прежде чем он нырнул с утеса. Он ведь мог руку протянуть и в последний миг поймать Уэверли. И зачем я вечно загоняю себя в тупики? Опять мне явился призрак Гамлета. Насколько допустимо видоизменять правду ради искусства? Уилли перевернул страницу. Пожалуй, главная загвоздка в том, что лично мне трудно примириться с существованием гигантской птицы. Да, я видел скелет, да, крупнейшие наши ученые заверили меня, что такая птица действительно кружила во флоринских небесах, и все же, по-моему, от легендарного этого спасения за многие мили несет случайностью. Как решать эту проблему неведомо».
Не успел он дочитать, я вскочил, не сводя глаз с того, что было у него в руках. Я в два счета сообразил, что он сделал сунул под куртку и зачем подарить мне, чтобы меня больше не оскорбляли, и я понимал, что спустя несколько часов мы все вернем и никто ничего не заметит.
Я осторожно забрал это у него, пролистал, увидел, что сейчас узнаю и о детстве Уэстли до батрачества, и о великой любви Феззика, и о разбитом сердце Иньиго, и о сбывающихся кошмарах Лютика, и о том, что у Магического Макса провалы в памяти, и о том, как самое голодное морское чудище пронюхало, что на острове Одного Дерева живут очень вкусные люди.
Мне в руки попал дневник про «Ребенка принцессы». Это надо же.
И оставалось только перевернуть страницу
А если вы, дражайший читатель (как говаривали когда-то), перевернете страницу какой жребий уготован вам?
Всего лишь предисловие к 25-летнему юбилейному изданию надеюсь, вы туда уже заглянули. Затем сокращенная мною «Принцесса-невеста» только «интересные куски», а после одна-единственная сокращенная и завершенная глава «Ребенка принцессы». Но умоляю вас, не отчаивайтесь.
Я в жизни так не вкалывал, как в эти дни, то один, то вместе с моим вундеркиндом, а он посильнее вас пинает автора этих строк, дабы последний быстрее свернул изыскания и доделал книжку.
Я больше никому ничего не обещаю. Но вам обещаю вот что (то же, что я пообещал Уилли на могиле Феззика. Много лет назад Андре тоже туда ездил. Поработать над персом, как он мне потом объяснил). Прежде чем выпустят (уй-йя) 50-летнее юбилейное издание, вы получите «Ребенка принцессы».
Заранее надеюсь, что вам понравится а не понравится молчите
Уильям ГолдманПредисловие к 25-летнему юбилейному изданию
По сей день это моя самая любимая книжка на свете.
И я пуще прежнего жалею, что ее написал не я. А подчас воображаю, что все-таки ее написал, что это я придумал Феззика (мой любимый персонаж) и я же нафантазировал сцену с иоканом и битву умов не на жизнь, а на смерть.
Увы, все это придумал Моргенштерн, а я стану довольствоваться тем, что моя сокращенная версия (за которую в 1973-м флоринологи меня просто распяли рецензенты высокоученых журналов смешали меня с грязью; за всю мою писательскую карьеру хуже досталось только «Мальчикам и девочкам, всем вместе») хотя бы открыла Моргенштерна широкой американской аудитории.
Что сильнее детских воспоминаний? Я вот даже и не знаю. До сих пор мне то и дело снится, как мой бедный грустный отец вслух читает эту книжку, только во сне он не беден и не грустен; у него чудесная жизнь, достойная этого достойного человека, и блестящий английский (на деле мучительно корявый). И папа счастлив. И мама так горда
Но теперь мы с вами встретились из-за фильма. Не случись фильма, вряд ли издатели раскошелились бы на переиздание. Если вы сейчас это читаете, фильм вам попадался как пить дать. Он неплохо прошел в кинотеатрах, затем появился на видеокассетах, и тут сработало сарафанное радио. В видеомагазинах он разлетался как горячие пирожки и успешно продается по сей день. Если у вас есть дети, очевидно, вы смотрели кино вместе с ними. Заглавную роль сыграла Робин Райт с этого началась ее кинокарьера, и наверняка вы, как и я, снова влюбились в нее после «Форреста Гампа». (Лично я думаю, за весь фурор отвечает она одна. Такая прелестная, такая нежная прямо душа болит, до того хочется, чтобы горемычный дуралей Том Хэнкс жил долго и счастливо с такой женщиной.)
Многие обожают киношные байки. Может, прежде, когда над миром царил Бродвей, все любили театральные анекдоты, но сейчас, по-моему, уже нет. Вряд ли кто выспрашивает у Джулии Луи-Драйфус, каково ей было сниматься в 89-м эпизоде «Сайнфелда». А писательские байки? Вообразить только прижимаешь Достоевского к стенке и ноешь: ну пожа-алуйста, ну расскажи анекдот про «Идиота».
Короче, о съемках «Принцессы-невесты» мне есть что вспомнить вдруг вы не знали этих историй.
Чтобы сократить Моргенштерна, я прервал работу над сценарием «Степфордских жен». А потом про книжку прослышал кто-то из «Фокса», раздобыл рукопись, она ему понравилась, и он захотел снять по ней фильм. Начало 1973 года на дворе. И этот «кто-то» из «Фокса» работал у них Ответственным за Зеленую Улицу. (Ниже обозначен как ОЗУ.)
Всякие «Премьеры», «Энтертейнмент уикли» и «Вэнити фэйр» бесконечно публикуют списки «100 самых влиятельных» фигур на киностудиях. Всевозможных должностных идиотов: вице-президент по тому-то, главный исполнительный по сему-то и т. д.
А вот вам правда: все они утечки бензиновые, и больше ничего.
Лишь один человек на студии обладает неким подобием власти, и человек этот ОЗУ. Понимаете, ОЗУ может сделать так, чтобы кино сняли. Он (или она) выписывает чек на пятьдесят миллионов баксов, если фильму желательно попасть на фестиваль «Сандэнс». Втрое больше, если вам нужны спецэффекты.
Короче, ОЗУ с «Фокса» полюбил «Принцессу-невесту».
Проблема: он сомневался, что из книжки выйдет кино. И мы заключили удивительный договор: они купят права на книжку, но не станут покупать сценарий, пока не соберутся снимать. Иными словами, обеим сторонам досталось по полпирога. Сокращая, я вымотался до смерти, но на чистом адреналине сел и накропал сценарий тотчас же.
Тут в город наехал мой блистательный агент Эвартс Зиглер. Это он в свое время организовал договор на «Буча Кэссиди», что вместе с моим первым романом «Золотой храм» и перевернуло мою жизнь. Мы сходили пообедать в «Лютецию», поболтали, порадовались друг другу, расстались, и я направился к себе в кабинет, в Верхний Ист-Сайд. В нашем доме был бассейн, и я тогда плавал каждый день ужасно болела спина, а от плавания легчало. Я уже шел к бассейну, но тут сообразил, что вовсе не хочу плавать.
Я не хотел ничего только вернуться домой, и поскорее. Потому что меня трясло. Я добрался до дому, лег в постель, и трясучка сменилась жаром. Моя жена Хелен, суперзвезда психотерапии, вернулась с работы, глянула на меня, отвезла в Нью-йоркскую больницу.
Сбежались всякие врачи все понимали, что дело серьезно, но никто не въезжал, в чем же это самое дело.
Я проснулся в четыре утра. И понял. Отчего-то ужасная пневмония, которая чуть не прикончила меня, когда мне было десять, собственно, мой отец и читал мне «Принцессу-невесту», чтобы я как-нибудь пережил первые унылые дни после больницы, в общем, эта пневмония вернулась довершить начатое.
И в ту же минуту в этой самой больнице (да, я понимаю, сейчас вы решите, что я рехнулся), проснувшись от боли, в бреду, отчего-то я понял, что, если хочу выжить, надо вернуться в детство. Я заорал, призывая ночную сиделку
потому что моя жизнь и «Принцесса-невеста» навеки переплелись.
Пришла ночная сиделка, и я велел почитать мне Моргенштерна.
Чего-чего, мистер Голдман? спросила она.
Начните с Гибельного Зверинца, сказал я. Потом сказал: Нет-нет, вычеркиваем, начните с Утесов Безумия.
Она внимательно ко мне присмотрелась, кивнула, сказала:
А, ну да, с них-то я и начну, только я забыла Моргенштерна на столе, пойду принесу.
Не успел я оглянуться, появилась Хелен. И еще врачи.
Я сбегала к тебе в кабинет, по-моему, это те листы, какие нужны. Ну, хочешь, чтоб я тебе почитала?
Я не хочу, чтобы мне читала ты, Хелен, ты же не любишь эту книжку, и ты не хочешь мне читать, ты просто мне потакаешь, а кроме того, там нет для тебя роли