И опять он прав, Менедем не мог этого отрицать.
Ладно, сказал он, значит, возьмём папирус. Можно прихватить чернилв прошлый раз мы неплохо на них заработали.
Я подумаю, ответил Соклей. Не могу точно сказать, какие будут цены. В отличие от папируса, финикийцы умеют делать чернила. В таких делах они доки.
Они копируют все, что делают соседи, неодобрительно высказался Менедем. А сами ничего не придумывают.
Химилкону это бы не понравилось, заметил Соклей.
И что? Хочешь сказать, я ошибаюсь?
Соклей мотнул головой:
Нет. Судя по моим наблюдениям, ты прав. Но это не значит, что Химилкон с этим согласится.
Менедем рассмеялся:
Сразу видно, что ты учился у философов. Никто другой не умеет так намудрить.
Благодарю тебя, мой дорогой братец, ответил Соклей, и Менедем снова засмеялся.
Когда ты планируешь отплыть? продолжил его двоюродный брат.
Если бы это зависело от меня, и весь груз был уже на корабле, мы могли бы отчалить завтра, ответил Менедем. Но не думаю, что отец позволит вывести «Афродиту» в море так рано, он фыркнул, я слышал, сам-то он выходил в самом начале мореходного сезона, когда был капитаном. Но мне не разрешает.
Наверное, наш дед сетовал, что он безрассудный паршивец, сказал Соклей.
Скорее всего, ухмыльнулся Менедем. Ему понравилось представлять отца мальчишкой, выполняющим приказы, вместо того, чтобы высокомерно отдавать их.
Полагаю, так повелось испокон веков, заметил Соклей. В свое время и мы станем седобородыми тиранами.
Не будет у меня никакой седой бороды, заявил Менедем, потирая бритый подбородок.
И ты ещё обвиняешь меня в излишней придирчивости, сказал Соклей, и Менедем застонал. Интересно, как вообще узнают о таком, продолжил Соклей более серьезно.
О чем? Что все старики одинаковые? Да посмотри хоть на Нестора в «Илиаде», Менедем помедлил и начал декламировать:
Он, благомыслия полный, советует им и вещает:
«Боги! великая скорбь на ахейскую землю приходит!
О! возликует Приам и Приамовы гордые чада,
Все обитатели Трои безмерно восхитятся духом,
Если услышат, что вы воздвигаете горькую распрю,
Вы, меж данаями первые в сонмах и первые в битвах!
Но покоритесь, могучие! оба меня вы моложе.
Я уже древле видал знаменитейших вас браноносцев;
С ними в беседы вступал, и они не гнушалися мною.
Нет, подобных мужей не видал я и видеть не буду,
Воев, каков Пирифой и Дриас, предводитель народов,
Грозный Эксадий, Кеней, Полифем, небожителям равный,
И рожденный Эгеем Тесей, бессмертным подобный!
Его двоюродный брат рассмеялся и поднял руку:
Ладно, ладно, уговорил. Старики есть старики, и всегда такими были.
Хорошо, что ты остановил меня, сказал Менедем:Нестор болтает ещё очень долго. Он довольно мил когда не ведёт себя так, что хочется пнуть его. Мне хочется почти всегда.
И почему же? спросил Соклей. Менедем не ответил, но оба знали причину: Нестор напоминал ему отца.
Если вы с дядей Филодемом поладите, Нестор понравится тебе больше, заметил Соклей.
Возможно. Менедем не хотел углубляться в эту тему, и попытался нанести ответный удар:
Если бы вы с дядей Лисистратом не ладили, ты бы любил Нестора меньше.
Не пойми меня неправильно, я тоже считаю Нестора болтуном, Соклей начал было говорить что-то ещё, скорее всего нечто, имеющее отношение к "Илиаде", как вдруг остановился и щелкнул пальцами:О боги, я знаю, что ещё мы можем привезти в Финикию. Книги!
Книги? повторил Менедем, и Соклей кивнул.
Ты вдруг ума лишился? Большинство финикийцев даже не говорит по-гречески, и уж тем более не читает.
Я думал не о финикийцах, ответил его брат, а о греческих гарнизонах. Они должны быть немаленькиеАнтигон строит почти весь свой флот на побережье. И они не могут покупать книги у местных писцовты верно заметил, что те не пишут по-гречески. Кто умеет читать, щедро заплатит за новые свитки, которые помогут скоротать время.
Менедем задумчиво потер подбородок.
Знаешь, может, это и не такое глупое предложение, наконец сказал он. Затем окинул Соклея подозрительным взглядом. Ты же не потащишь туда труды по философии и истории, а?
Нет, нет, нет, тряхнул головой Соклей. Мне такое нравится, но солдатам вряд ли. Нет, я думал о чем-то более занимательном, например, "Илиаде" и "Одиссее". Каждый, кто знает алфавит, может их читать, и у нас будет много покупателей.
Отличная мысль. Умная, клянусь Зевсом. Менедем умел признавать заслуги, когда следовало. Книги легкие, занимают мало места, а стоят дорого, он склонил голову, практически поклонившись Соклею. Так и сделаем. Иди, поговори с переписчиками. Купи, что у них есть, и узнай, сколько копий они смогут сделать до нашего отплытия.
Я позабочусь об этом, сказал Соклей.
Менедем расхохотался.
Не сомневаюсь. С таким нетерпением я мог бы бежать только к изысканной гетере, а не к какому-то близорукому парню с чернилами на пальцах.
Его брат даже не возмутился, что доказывало правоту Менедема.
Я всегда рад поводу наведаться к переписчикам, сказал Соклей. Никогда не знаешь, что новенького и интересного может появиться на Родосе.
Удачной охоты, пожелал Менедем, не зная, слышал ли его братглаза Соклея уже были обращены куда-то вдаль, будто он вспоминал о возлюбленной.
Даже такой крупный и процветающий полис, как Родос, мог похвалиться лишь горсткой людей, зарабатывавших на жизнь переписыванием книг. Соклей знал их всех. Лучшим, без сомнения, был Главк, сын Каллимедона. Никто не мог сравниться с ним быстротой, точностью и красотой письма. Конечно, Соклей посетил его первым.
Как бы он ни был хорош, богатства Главк не нажил. Его лавка занимала пару комнат на первом этаже маленького дома рядом с Великой гаванью, а сам он с семьей жил над ней. Окна лавки выходили на юг, обеспечивая лучшее освещение для работы.
Войдя внутрь, Соклей натолкнулся на подозрительный взгляд тощего сердитого человека, диктовавшего Главку письмо. Он тут же отошел подальше, чтобы не подслушивать, и вернулся лишь после того, как человек расплатился и ушел восвояси.
Радуйся, о наилучший, приветствовал его Главксорокалетний обладатель больших ушей, кроличьих зубов и, конечно же, близоруких глаз и перемазанных чернилами пальцев. Спасибо, что отошел, продолжил он:Теокл, тот человек, что был здесь, уверен, что торговец с Самоса обманывает его и нанял соглядатаев тут, на Родосе, чтобы не дать Теоклу получить то, что положено.
Клянусь египетской собакой! воскликнул Соклей. Неужели это правда?
Главк закатил глаза.
В том году он говорил то же самое о торговце с Эфеса, а годом раньшес Галикарнаса кажется. Он ссорится с людьми, как бойцовский петух. Умей он писать, обращался бы ко мне в два раза режеон считает, что я тоже замешан в этих мошеннических планах.
По мне, так он глуп. Почему ты продолжаешь писать для него?
Почему? грустно улыбнулся Главк. Да потому, что он платит мне, а мне нужно серебро. И, кстати говоря, что я могу сделать для тебя?
Соклей объяснил, закончив словами:
Так что я с радостью куплю все твои копии ссоры Ахиллеса с Агамемноном, или боя Ахиллеса с Гектором, или приключений Одиссея у циклопов, или его возвращения и мести претендентами другое подобное.
Понятно. Тебе нужно все самое интересное.
Точно. Люди не станут покупать книги в первую очередь. Мне нужны те части, что заставят их потратить деньги на Гомера вместо хиосского вина или ночи с гетерой.
Люди не станут покупать книги в первую очередь, грустным эхом отозвался переписчик. Богам ведомо, насколько хорошо мне это известно. Но ты прав. Когда они что-то и покупаюттак это то, что им нравится. Поэтому, когда у меня нет заказов, я копирую лучшее из эпических поэм. Давай глянем, что у меня есть. Главк исчез в задней комнате, немного спустя вернувшись с десятью или двенадцатью свитками папируса.
О, прекрасно! воскликнул Соклей. Это больше, чем я надеялся.