Нужна ты им! Нет, тут что-то другое!
Голоса продолжали гудеть попрежнему.
Что ты мне опять молока принес!басил попович, теленок что ли я, молоко сосать? Ты дяде сказал, что я больше без самогону ходить не стану?
Где с ним говорить,жаловался барченок,он ругается! Тебе к Демьяну нонче ночью итти нужно было, а ты опять к Трошковым пошел
Как я к Демьяну пойду, когда у него собачища такая? Хотел было я к Василию пройти, а тут как на зло рога отвалились! Побегал бы он на ходулях, лысый чорт!
Алешка оглянулся на сестру. Она сверкнула в темноте глазенками, кивая головой.
Нонче велел он тебе,говорил барченок,непременно к Демьяну пройти. И оттуда прямо домой, он всем сказал, что ты завтра вернуться из Саратова должен!
Схожу в последний раз,сказал попович,а потом он попляшет под мою дудку! А ты рога приделывай крест-на-крест, чтобы не свертывались. И за каким чортом мне в этом погребе сидеть?
Осторожность не мешает!
Да я сейчас днем у всех на виду пройдуникто не подступится!
Попович рассмеялся. Алешка сжал кулачонки:
«Посмотрим ужо! Посмотрим!»
Харита остановила его. Попович говорил тихо, помолчав же, сказал громко:
А ловкая штука, Жорж! Это первое дело «Голубой Крови», по-настоящему! Хорошо выходит для начала.
Жорж хихикнул:
А коршуновского бычка? Теперь Коршунов ходит, плачет: лучше бы, говорит, мне барского теленка не братьпокарал господь!
Альберт прав, пробасил попович,если бы все мы организовались в такие союзики,мы бы в три счета все перевернули! В каждом селе, в каждом уезде«Голубая Кровь!»
Харита слушала, не понимая. Алешка вытянул голову, стараясь поймать каждое слово.
А там и за крупные дела можно взяться! За твою сестру, например, Жорж! Связалась с нимиполучай по заслугам!
Если бы случай был!зло прогнусавил Еникеев,можно бы! Только половчее устроить! Осрамила на всю Россию! Кто ни спроситсказать стыдно. Скандал! Всей фамилии нашей в спину нож всадила!
Подожди, переберемся мы в Москву!
По-настоящему там «Голубая Кровь» должна работать! Там Альберт, там, чорт побери,деньги
Там у тебя родные есть, Жорж, кроме сестры?
Бабушка какая-то нищая, прячется от людей!
И никого больше?
Никого!
Ну, пока и моего Альберта хватит!он помолчал,ты жратвы еще никакой не достал?
Нет, Саша!
Ну, ладно! Давай малевать рожу потихоньку, пока светло! Только имей в виду, Жорж, что сегодня я рот пачкать фосфором не стану! Без огня сойдет, я отравляться не желаю!
Это все равно! Теперь вся деревня боится до смерти! Хоть одну простыню надень все равно поверят!
Пойди, самогону достань!
Алешка дернул Харитку за рукав и потащил за собой назад. Голоса быстро заглохли позади них. Дети бежали по коридору, натыкаясь на стойки и стены. Харита задыхалась от ходьбы и радости,с плеч ее ночная тоска и страх падали прочь, как сонные мыши с потолка.
Алешечка!не выдержала она,это они чортом наряжались, они?
А то кто?
Чтоб деревенские в церкву ходили, богу молились
Попу гривенники клали!буркнул Алешка,только будет! Нонче мы этому чорту ноги переломаем!
Они уже дошли до конца. Впереди мелькнул в круглом отверстии кусок неба. Харита сказала тихо:
Ты в Поленовку пойдешь?
Пойду! Я ребят подговорю, мы его ночью подкараулим, и покажем всем, какой это чорт был!
Алешка, а я как же? Меня, ведь, убьют там!
Алешка отвернулся:
Я приду чуть свет сюда. Ты тут ночуй, я тебе куртку свою оставлю и картошки
Харита слушала его безнадежно Он снял свой стеганый пиджачок, вынул из кармана две картошки, положил их на пиджак. Подумав, достал из кармана пять гривенников, положил и их на куртку рядом с картошками.
Это наши деньги, пусть тут останутся. Я приду скоро!
Он пошел к дыре, девочка сказала тихо:
Тебя теперь не выгонят.
Подсади-ка меня!
Харита помогала ему выбираться наружу. Он оцарапал ей руки сапогами, вцепился в края отверстия и, сорвавшись, упал вниз, осыпав себя и Хариту землею и осколками кирпичей.
Харита отшатнулась. Алешка выплюнул изо рта песок, протер глаза:
Тьфу, пропасть ее возьми! Солнышко уже садится, бежать надо, а тут еще и не вылезешь!
Он снял сапоги, швырнул их сестре:
На, надевай, Харитка,я босиком скорее домчу. Надень куртку, картошку прибери, деньги не урони,кричал он,вишь, все засыпало! Да стряхни волоха!
Девочка покорно надела куртку, сунула деньги и картошки в карман:
А ты как вылезешь?
Как?! Подложить что-нибудь надо!
Он пошарил по земле, нащупал стены. Наткнувшись на ребро высунувшегося кирпича, Алешка раскачал его и вынул. Бросив его под отверстие, он попробовал дотянуться доверху и почти достал руками края.
Еще штуки три надо!
Харита смотрела, как он, пыхтя и надуваясь, расшатывал новый кирпич в стене.
Теперь тебе зачем со мной жить?угрюмо говорила она,тебя теперь опять хозяин возьмет! Тебе теперь вся деревня завидовать будетты чорта поймал! А мне вернуться нельзя!
Не скули, Харитка!
Да я и не пойду! Груды золота насыпьне пойду! Надоело мне с ребятами таскаться! И пусть погорели
Она оттопырила губы. Глаза ее грелись слезами. Алешка вынул третий кирпич, положил его и, примерившись, начал раскачивать четвертый. Харита повернулась и обиженно ушла к дальней стойке, дожидаясь, что Алешка окликнет ее.
Алешка, обливаясь потом, расшатывал кирпич, не обращая на нее внимания. Этот кирпич не поддавался долго. Силы Алешки уходили, но мысль о чорте, боязнь не поспеть раньше его в деревню придавали ему новые силы отчаяния. Напрягшись тяжестью всего своего тела он навалился на кирпич, потянул его к себе и, вырвав его из дряхлой стены, сам отлетел далеко в сторону.
Это падение спасло его. Размытая весенними ручьями тысячелетняя кладка, глухо ворча, поползла вниз. Алешка слышал, как взвизгнула Харита, но видеть ее уже не мог. Он едва успел прижаться к земляной стене, которой обрывался коридор. Надвигавшаяся на него лавина земли и кирпичей прижала его к стене, засыпала его до пояса, придавила ноги, но раскрыла перед ним широкий провал в потолке.
Отплевывая пыль, Алешка стал выбираться из земли. Он выдергивал ноги, царапаясь руками вверх, к выходу. Он не чувствовал боли в изломанных пальцах, не заметил крови, которую смахнул с лица вместе с пылью и потом; он думал о погибшей Харитке и вырвался наружу, как безумный.
Вздохнув, он приложил ухо к черной яме:
Харита! Харитынька!взвыл он, как степная выпь.
Даже эхо не откликнулось в дымившейся пылью земле. Алешка всплеснул руками, схватился за голову и помчался в деревню с быстротой ветра.
Сердце билось, как угорелое. В висках стучали стальные молотки. Алешка мчался, не дыша. Он добежал до крайней деревенской избы и едва мог выговорить слово. Мужики, сидевшие на завалинке, долго не могли понять, в чем дело.
Они стояли над Алешкой и расспрашивали недоверчиво:
Кто? Где?
Лопаточки, лопаточки берите, пойдемте откапывать!вопил Алешка.
Да кто там был?
Кого засыпало?
Девочку засыпало!
Какую девочку? Чью?
Что плетешь? Как туда девочка попала?
Да сестра же, сестра! Харитка там!сознался, наконец, Алешка.
Мужики покачали головами. Хариткин хозяин, подошедший на шум, понял, в чем дело. Он оглянулся на мужиков, сказал грубо:
Поделом, безбожников господь карает! Так ей и надо! Избу спалила, ребятов чуть не пожгла, стерва! А ты укрыватель
Алешка не слушал ничего. Он метался между мужиками, как сумасшедший, хватал то одного, то другого за руки, вопил:
Дяденька, пойдемте откапывать ее! Дяденька, пойдемте!
Безбожников своих собирай, а мы господу перечить не станем!
Все равно ей головы не сносить! Я ей избу не спущу!
Кто-то из мужиков принес лопату.
Сходить, что ли, ребята? Может, жива еще?
Чего там жива? Пока дойдем, пока чтоживой не будет! Так разве, для очистки совести сходить!
Алешка метался, изнывая от тоски и ужаса.