Рассказ
Через неделю Дженни вернулась, и полился рассказ о том, как она разговаривала с родителями и чего не рассказала им.
Вы еще не получили приглашение? Не могу поверить, что она не послала приглашение вам, моему психиатру,сказала девочка.Это плохо, что она пригласила друзей, родственников, но не моего психиатра?
Куда приглашение?
На праздник моего девичества. Вы увидите это. Она хочет, чтобы пришли все женщины и рассказали о своих первых месячных, будто я в самом деле хочу услышать это.
Я попыталась вообразить суровую Сару, организующую для своей дочери эту вечеринку, «праздник девичества», как саркастически упомянула о ней Дженни. Тот факт, что эти слова были названием одной из книг на полках в моей приемной, не остался незамеченным мной, но я моментально решила озадачить мать Дженни. Думая о крайностях в реакции Дженни, я поинтересовалась, есть ли у Сары какие-нибудь соображения о чувствах дочери, связанных с этим планом.
Я спросила девочку:
Так ты сказала своей матери, нравится ли тебе эта затея?
Вы с ума сошли? Она бы не услышала. Она в своем собственном пространстве, мир женщин и все такое; мать юной девушкидля нее это так удивительно...
В этот момент Дженни скорчила отвратительную гримасу и изобразила кляп, но я не поняла, что она этим хотела сказать.
Дженни, как по-твоему, почему даже идея об этой вечеринке так сильно досаждает тебе?
Она выдержала минутную паузу и начала медленно:
Не знаю. Кажется, я ожидаю, что она точно знает, а иногда даже вы знаете, что я чувствую. Я даже не знаю, что я чувствую, но ожидаю, что вы знаете.
Ты знаешь, что ты расстроена этим.
Да, я это знаю. Это похоже на весенний обряд, празднование созревания девушки, девочки с цветами в волосах, танцующие вокруг какого-то столба... Боже, это в старом стиле и так великолепно.
Мы обе рассмеялись тому, как она представляет себе эту церемонию, а затем я спросила, какой реакции она хотела бы от своей матери.
Она улыбнулась и сказала:
Ну, я собиралась сказать никакой, но знаю, что это не совсем верно. Мы никогда не были так близки с тех пор, как они развелись. Мы много спорили обо всем. Кажется, я хочу, чтобы она прислушивалась ко мне, проводила время со мной, может быть, отправилась со мной на велосипедах на гору Тамалпаис, как это бывало раньше. Хотя, похоже, что с этой вечеринкой она взяла верх. Она превратила это в нечто публичное, в спектакль.
Как ты теперь относишься к своим месячным?
На мгновение это поставило Дженни в тупик. Было ясно, что ей легче разговаривать о матери.
Возвращаясь к рассказанному сну, я догадываюсь, что это неприятность. Но я рада, что больше не надо ждать. Я надеюсь, вы не будете возражать, что я позаимствовала у вас книгу.
Какую книгу?
«Менструация и психоанализ». Это как раз рядом с книгой «Праздник девичества. Возобновление красоты и яркости первых месячных юной девушки», вероятно, настольной книги моей мамы в на-стоящее время.
Что ты думаешь о ней?
Что она из тех, которые трудно читать.
Мы обе рассмеялись, и я пообещала найти несколько книг о менструациях, которые ей будет легче усвоить. Воображаемая картина того, как Дженни вчитывается в этот учебник, тронула меня. Я знала из своей практики, что девочки жаждут знаний о своих месячных. Их нелегко получить. Некоторые девочки говорили, что читают листовки-вкладыши в упаковках тампакс в поисках информации, любой информации. Именно для этого я держала у себя в приемной несколько книг, включая ту, что Дженни отвергла, книгу, которая была гораздо проще, чем объемистый том по психоанализу. Я поместила их в приемной, чтобы показать девочкам, что такие книги существуют и что менструация является предметом, заслуживающим описания и ознакомления.
Когда Дженни укладывала свой рюкзак перед уходом, я спросила, как отреагировал на ее рассказ папа, у которого она жила на прошлой неделе.
А я не говорила. Я не уверена, что собираюсь сказать. Дженни взвалила на себя тяжелый рюкзак, но в тот самый момент я почувствовала, что она хочет узнать мое мнение об этом. Я думала о том, как тяжело должно быть Дженни в двойном спальном мешке со своим отцом, в так стесняющей ее близости. Из своего опыта я знала, что девочкам часто нелегко рассказать об этом своему отцу. Глядя в лицо девочке, я поддержала ее выбор:
Это нелегко для большинства девочек, Дженни. Ты разберешься в этом.
В ожидании приглашения
После ухода Дженни я поинтересовалась, какие книги она выбрала. Из того, что у меня было на эту тему, она взяла книги, содержание которых больше касалось медицинской стороны вопроса. То же самое я наблюдала у других девочек. Ясно, что давно существующие культурные запреты препятствуют открытому обсуждению менструации, и это передается девочкам очень рано, задолго до первых месячных. Одним из способов сделать эту тему приемлемой является проведение учебы.
Менструации все еще являются критическим опытом для взрослеющих девочек. Недостаточная реакция культуры только приводит к дальнейшему молчанию девочек и помогает поддерживать табу. Размышляя об этом, я ожидала приглашения.
Тем временем я обнаружила на своем автоответчике послание от папы Дженни. «Здравствуйте, доктор Понтон. Я весьма смущен тем, что мне пришлось звонить вам по такому поводу, но с этого момента я не разговариваю с Сарой и не думаю, что кто-нибудь сумеет изменить мое решение. Гм... Я вполне уверен, что у Дженни были первые месячные, когда она жила у меня на прошлой неделе. Тогда я хотел поговорить с ней об этом, но не поговорил. Затем Сара послала это приглашение моей сестре и моей матери. Она устраивает вечеринку для Дженни и приглашает их, мою сестру и мою мать. Не можете ли вы как-нибудь позвонить мне?»
Я догадываюсь, что вы хотели бы знать, почему я звонил,сказал Джонатан, когда я дозвонилась ему.Я тоже в некотором роде удивлен. Не знаю, что делать. Плохо быть в разводе. Я не могу поверить, что Сара опять провела меня.
В прошлый раз вы сказали, что не разговариваете с ней.
Я и не разговариваю. Если бы я позвонил ей сейчас, то мы кончили бы визгом и бросанием трубок.
Я решила пока не ввязываться в драку:
Как вы восприняли месячные Дженни?
Я не... Я не знаю, что я чувствую... Как это полагается воспринимать? Кажется, я знаю, что у Сары есть ответы на все вопросы. Она всегда на шаг впереди меня. Вы знаете, что это их женское дело, а не мое.
Большинство отцов, с которыми я работала, были выбиты из колеи новостью о первых месячных дочери. Им трудно решить, как реагировать. Вы разговаривали с кем-нибудь об этом?
Нет. Ну, я разговаривал с моей матерью и сестрой. Я думаю, что они могут пойти... на эту вечеринку. Сара наверняка знает, как вбить клин между нами.
Мое раздражение от разговора с Джонатаном усиливалось. Любой разговор с ним, как со многими разведенными родителями, часто возвращался к его бывшей жене.
Джонатан, что вы думаете о переживаниях Дженни?
Не знаю. Мне нужно спросить ее?
Да. Я думаю, это было бы хорошим началом.
Разговор с Джонатаном напомнил мне о многих беседах в ту пору, когда борьба между ним и Сарой за опеку над дочерью была в самом разгаре. Однако сказанное Джонатаном было важно и очень походило на реакцию многих других отцов. Что он должен сказать своей дочери? Воспримет ли он вообще это событие? Или будет ждать, пока она первая скажет ему что-то? Он знает, что это считается важным этапом, но не уверен, что это надо отметить, не уверен в своих чувствах относительно взросления дочери, «становления ее женщиной».
Джонатан остался неуверенным в своих ощущениях в связи с началом месячных у Дженни. Вдобавок Сара устроила вечеринку, «праздник», и он остался вне его и чувствовал себя травмированным и сердитым. Я могла понять его, но мне также хотелось, чтобы он попытался понять чувства своей дочери.
Приглашение прибыло в день следующего сеанса с Дженни. Я открыла его и поставила на стол. Девочка пришла раньше обычного, ей не терпелось поговорить об этом.
Вы знаете, как я переживаю этот праздник девичества. Он так смущает меня. Я не могу сказать ей об этом. Я начинаю, но не могу продолжить. Я затыкаюсь.