Однако современникам они казались интересными и убедительными. Если человек мог более или менее сносно подражать стилю Цицерона или Саллюстия, это казалось двум поколениям читателей эпохи Ренессанса достаточным для того, чтобы видеть в его трудах глубокий смысл. Джан Галеаццо Висконти из Милана говаривал, что целая тысяча флорентийских кавалеристов не способна причинить ему столько вреда, сколько единственное письмо на латыни, вышедшее из-под пера советника Флоренции гуманиста Колуччо Салутати. Древнюю литературу открыли заново, и это было событием большой важности. Легко понять, почему в пятнадцатом веке придавалось такое значение всему латинскому, почему ученые вроде Валлы и Поджо приобрели такую огромную власть над умами. Но почему столетием позже хулиган Пьетро Аретино стал почитаться публикой наряду с первыми гуманистами и превратился в фигуру, окутанную почти волшебным ореолом, ? этого мы объяснить не в состоянии. Аретино писал довольно бойко, некоторые из его трудов и сейчас способны вызвать интерес. Но почему он пользовался таким гигантским влиянием и почему все европейские короли и принцы считали нужным платить ему мзду ? это остается для нас тайной, и мы можем сказать только, что по какой-то причине он вошел в моду.
В каждую историческую эпоху отдельные сочинения признаются некоторыми или всеми членами общества предположительно верными. Таким образом их наделяют неоспоримым авторитетом. Показать, что его идеи подтверждаются признанными авторитетами, всегда входит в задачу пропагандиста. Если же пропагандист не может заставить существующие авторитеты служить своим целям, ему приходится опровергать их. Дьявол начинает атаку цитатами из Священного Писания; когда же эти цитаты его подводят, он становится на точку зрения Увысшей критикиФ и доказывает, что Писание не более авторитетно, чем УЗаписки Пиквикского клубаФ. В каждый конкретный период имеются некие влиятельные литературные вехи, и пропаганда этого периода вынуждена принимать их во внимание. Правильная ориентация по отношению к признанным авторитетам ? одно из условий, от которых зависит успех пропаганды.
Итак, мы видим, что эффективность пропагандистского произведения определяется условиями того времени, когда оно написано. Эти условия бывают двух типов ? внешние и внутренние, психологические. Внешние условия могут меняться катастрофически, как во время войны, или постепенно, с изменением средств производства и ростом или падением уровня благосостояния народа. Конечно, изменению внешних условий сопутствуют изменения внутренних. Но внутренние условия способны меняться и сами по себе, до известной степени независимо от внешних условий и согласно своим автономным законам. История движется волнообразно, и эти волны в какой-то мере отражают свойство человеческих натур постепенно отвращаться от привычных стереотипов мышления и заменять их новыми. (Этот процесс чрезвычайно усложняется тем, что в современных неоднородных обществах сосуществует множество групп с различными стереотипами мышления и чувства. Сейчас нам нет нужды вдаваться в эти сложности.) Автономная природа психологических колебаний подтверждается историческими фактами. Так, пылкая приверженность сверхактивным религиозным или политическим течениям обычно уступала место относительному равнодушию и любви ко всему мирскому, хотя на это требовалось разное время ? от нескольких месяцев до двадцати пяти лет.
УВсе активные религии, ?пишет профессор Крейн Бринтон в заключительном абзаце своей недавно опубликованной УДесятилетней революцииФ, ? становятся неактивными примерно спустя поколение.