Роза стояла по-прежнему под колпаком, и Румпе перевёл дух. Больше он не собирался подолгу гулять по улицам и оставлять Красавицу одну. Лучше нарисовать прекрасную картину в её честь.
Но стоило Румпе взяться за кисти и краски, как он понял, что не знает, как будет рисовать. Более того, попытка хотя бы набросать колпак с розой обернулась неудачей. Руки у Румпе дрожали, вместо привычной работы выходила нелепая мазня. Под конец, растерявшись, Румпе бросил всё это, подтащил табурет к тумбочке и заговорил со своей Красавицей:
Ты слышишь, как внизу скандалят вдова Мейерс и её внучка? У них тоже было своё волшебство. Они оборотни, волки. По ночам они охотились в лесу вокруг Города, но людей не трогали. Когда-то они могли становиться дикими и свободнымии в этом было их счастье. А сейчас они его потеряли. И они злые, потому что не понимают, чего им не хватает. Мы ничем не можем им помочь, Красавица. А помнишь, как к нам вчера зашла моя знакомая, одна из тех немногих, кто тоже верит в Проклятье? Она была феей и умела летать. Жаль, что у меня нет крыльев, тогда я смог бы скрыться от Чёрной Ведьмы и спрятать тебя там, где она бы не увидела.
Ему показалось, что цветок под колпаком шевельнулся. И вдруг Румпе взяло сомнение: а вправду ли нельзя открывать колпак и ставить розу в воду? Что, если цветочник Клод ошибся?
Румпе повнимательней вгляделся в алые лепестки: ему кажется, или роза начала чуточку увядать? А вдруг это чары Чёрной Ведьмы? Ведь она сохранила своё собственное волшебство: узнавать всё, что хотела, и воздействовать на события.
Его бросило в дрожь, и, чтобы как-то отвлечься, Румпе снова попытался рисовать, но выходило ещё хуже, чем до этого. Он бродил без толку по комнате, спустился вниз, когда внучка вдовы Мейерс опять убежала на улицу, попросил жидкого чаю и выпил его в тягостном молчании. Вернулся и сел к мольберту.
Бесполезно. Он не мог рисовать.
Румпе, ты собираешься платить за свою комнату, или мне, наконец-то, надо вышвырнуть тебя на улицу, как щенка? вдова Мейерс заглянула в комнату через несколько часов, когда уже смеркалось. Румпе в оцепенении сидел на табурете, бессильно уронив руки и глядя в окошко на привычно серые тучи над горизонтом.
Услышав её голос, он словно очнулсяи ответил беспомощно:
Я заплачу. Я скоро заплачу.
Смотри у меня, дармоедов не держу, скривилась вдова, будто он её в самом деле объедал, хотя Румпе предпочитал есть в Городе, а не столоваться у Мейерсов, и закрыла дверь.
***
Так прошёл ещё один день.
Румпе понял, что ошибся, Чёрная Ведьма отравила своим колдовством не Красавицу, а его самого. Он окончательно обнищает и умрёт с голоду, а вместе с ним погибнет и чудесная роза, потому что некому будет за ней ухаживать. Они окажутся на улице, где Чёрная Ведьма сумеет добраться до них.
Их могло спасти только чудо. Весь этот Город могло спасти только чудо. Но почему-то всё меньше и меньше оставалось тех, кто верил в историю с Проклятьем, так Румпе казалось. Может быть, четырнадцатилетний оборвыш на улице, кудрявый кареглазый мальчик, чем-то похожий на самого Румпе, и уверял, что продолжает верить, но взрослые люди
Они тоже поверят, Румпе! Я думаюне всегда же я, Спасительница и другие шарились по помойкам? Другая жизнь была, а? мальчик открыто улыбался и думал, наверное, что в другой жизни у него, круглого сироты, были родители, которые его любили.
Румпе с сожалением вспомнил, что Чёрная Ведьма так напугала его, что в последний раз он даже не смог поговорить с этим оборвышем, чьего имени никто не знал. Всякий раз, когда Румпе видел мальчишку, отчего-то сердце сжималось в груди, и казалосьвот-вот что-то вспомнится.
Но пока только казалось.
Ничегоон, Румпе, выживет. Он не сдохнет, как хотелось бы Чёрной Ведьме. И весь Город станет другим, Румпе мысленно клялся себе в этом.
Румпе подошёл к розе, едва рассвело, и трясущимися руками снял с неё колпак. Склонился, едва соображая, что делает, вдохнул аромат цветкаи тут же закружилась голова, задрожали колени; Румпе упал бы, не схватись он за тумбочку, да и та, державшаяся на честном слове, чуть не развалилась.
А потом Румпе бросился к мольберту и стал рисовать как одержимый. Он рисовал Город, залитый солнечным светом; рисовал, как золотые пылинки пляшут, влекомые лёгким ветерком; рисовал чужое счастье, у каждого своё. Нарисованный Город пронизывала магия, светлая и чистая, она слышалась в каждом голосе, сияла в каждой улыбке, и Румпе рисовал без устали.
Несколько мгновений ему всё же потребовалось отдохнуть, он замери слова полились с его губ:
Я ведь не рассказал тебе самого главного, Красавица. Чёрная Ведьма не знает, что для того, чтобы разрушить Проклятье, нужно, чтобы случилось что-то особенное. Чтобы, несмотря на все препятствия, победила
Румпе не успел закончить фразуему показалось, что его картина начинает блёкнуть и исчезать. Ни в коем случае нельзя было сейчас прекращать работу! Напуганный, Румпе оборвал сам себя и снова стал рисоватьещё энергичнее, чем прежде.
Он вкладывал в эту картину всё, что видел своим воображением, как представлял себе Город, нетронутый Проклятьем. Он верил в это сильнее, чем когда-либо, из-под его кисти всё выходило настоящее, объёмное, будто бы существующее на самом деле.
А снаружи всё так же висели в небе серые тучи и моросил дождь.
Оставалось совсем немного, чтобы закончить картину, и тут Румпе понял, что ему не хватает красок. Думая только о необходимости завершить свой труд, торопливо набросив пальто, Румпе выбежал из комнаты.
Между тем, роза начала медленно увядать.
***
У Гэри, продававшего Румпе краски, и его шести друзей тоже когда-то было своё волшебство: Румпе рассказывал им, что они на самом деле гномы, в недавние времена добывавшие в шахтах Города волшебную пыль. Как ни странно, Гэри, самый ворчливый из семёрки, не посмеялся, в отличие от своих друзей, и не отмахнулся от «глупой легенды», как именовали многие историю с Проклятьем Чёрной Ведьмы.
Я сегодня собираюсь пойти в шахты, Гэри одолжил Румпе красок: понятное дело, денег у того не было. Может, там где-то валяется моя кирка.
Может, ты тоже всё вспомнишь, улыбнулся Румпе, взяв пакет с баночками. Но тут же его улыбку как ветром сдуло: он вспомнил кое-что другое.
Роза осталась в его комнатке одна. Без колпака. Без защиты.
Обратно Румпе очень торопился. Если бы он мог, если бы не ослабел от постоянного недоедания и недосыпания, Румпе нёсся бы со всех ногно он мог лишь идти. Ему казалось, что он ползёт как улитка.
И тут из-за угла вынырнула знакомая фигура в чёрном платье, с опущенным чёрным зонтом в руке. Капли воды стекали с высокой причёски. Надо же, а Румпе даже не замечал дождя и того, как прилипли мокрые волосы к его собственному лбу.
Но теперь его прошиб холод не только из-за непогоды, и он отступил назад. Из-за спины Чёрной Ведьмы вышел огромный пёс, которого она называла Охотником. Румпе знал, что этот пёс некогда был человеком, но Чёрная Ведьма забрала у него сердцев буквальном ли, переносном ли смысле, неважно, и сделала своим рабом.
Румпе попятился. Оглянулся назадузкая улочка была пустынна.
А ты покрепче, чем я думала, Румпе-Думпе, Чёрная Ведьма улыбнулась этой своей мерзкой улыбкой. Румпе откуда-то понимал, что под маской ненависти прячется маленькая несчастная девочка, даже сейчас. Но он не мог её жалеть: у неё был выбор, и она поступила слишком дурно.
Но ему ли говорить о дурном, когда он бросил свою Красавицу умирать без колпака? Перед внутренним взором возникла картина: один за другим, лепестки увядали, чернели, скручивались, будто рядом полыхало пламя.
Красавица умирала, а он, Румпе, бросил её и поступил как самое настоящее чудовище.
Отпусти меня, Румпе снова сделал шаг назад. Я должен исправить свою ошибку. Я ничего тебе не сделал.
Сделал и ещё сделаешь, если я не приму мер, Чёрная Ведьма поманила Охотника, и Румпе с ужасом понял, что сейчас она натравит на него пса. Вряд ли твоя смерть кого-то сильно огорчит в этом Городе кроме твоей прекрасной подружки, но и ей недолго осталось, верно? Вы умрёте в один день, это так романтично!
Нет, Румпе споткнулся и едва не упал. Замер, прижимаясь к холодной каменной стене домакак в день покупки розы.