Братья Гримм
О бесстрашном добром молодце
Старик имел двух сыновей. Старший был хоть куда: и разумен и на всякую работу мастер; только один за ним порок водился: трусоват был. Пошлет его отец куда-нибудь вечером, особенно, если дорога лесом или мимо кладбища, хоть убей его, не пойдет. «Нет уж, батюшка, говорит, лучше я днем схожу, а то, еще лучше, брата пошли. Я боюсь!»
А младший стариков сын был дурак: ничего-то он сделать путем не умел, ничему выучиться не мог, за то уж ничего на свете и не боялся. Бывало, начнут над ним парни на улице подшучивать да смеяться, он плюнет и уйдет от них на кладбище. Там завалится и проспит до утра. Спросят его: «Неужели тебе, парень, не страшно?» А он отвечает: «Да что вы ко мне со страхом пристаете? Какой такой страх, скажите мне, Христа ради!»
Вот, смотрел, смотрел отец на его безделье, да раз ему и говорит: «Эх, сынок; вон ты какой вырос, а ума всё не вынес. Хоть бы чему ты выучился!» А сын ему: «Да вот, батюшка, хочу страху научиться, только никак не могу.» Подвернулся в ту пору на эти его слова пономарь, и говорит отцу; «Давай мне его, старик, на выучку. Страху-то я его живо научу, а может и еще к какому-нибудь делу приспособлю.» Отец обрадовался, что сбудет дармоеда с плеч и отдал его пономарю в науку.
Привел пономарь дурака домой и заставил его вместо себя на колокольне звонить. Прошло сколько-то времени. Вот, раз и приказал пономарь своему ученику пойти на колокольню в самую полночь и ударить в колокол двенадцать раз, а сам пораньше забрался туда, закутался в простыню и стоит, точно мертвец в саване. Пришел парень, ударил раз, ударил два, глядь, а в углу кто-то весь в белом стоит. Он перестал звонить и говорит: «Эй, ты, там в углу, выходи сюда, коли ты добрый человек!» Тот молчит. «Эй, выходи, а то с лестницы вниз головой спущу», опять говорит парень. Тот всё молчит, да на него смотрит, думает напугать дурака, А дурак крикнул ему еще раз, да как схватит его за шиворот, как наподдаст коленкой, и покатился пономарь вниз с лестницы. Все ступеньки головой пересчитал и ногу сломал, лежит внизу да охает. Отзвонил парень, вернулся в пономарев дом и завалился спать. А пономариха-то знала, куда и зачем муж пошел; ждала его ждала, не дождалась и перед утром уж пошла искать его на колокольне. Глядь, а пономарь чуть жив, со сломанной ногой лежит под лестницей.
Взвыла тут пономариха, перенесла мужа домой и побежала к дуракову отцу: «Бери своего сына от нас. Вот он что с пономарем сделал!» Взял старик дурака домой, побился еще с ним, побился, да, наконец, и говорит ему: «Одна беда мне с тобою: вот пономарю за леченье заплатил из-за тебя, а толку от тебя никакого. Уйди с глаз моих, живи где хочешь у чужих людей.» А сын ему: «Что ж, батюшка, воля твоя. Пойду по белому свету, может Бог даст, страху научусь, а уж как хочется ему научиться, и сказать не могу.» «Эх дурак, дурак, пропадешь ты ни за грош!» сказал ему отец, дал сколько мог денег и отпустил.
Идет парень путем, дорогою и всё сам с собою разговаривает: «Что за страх такой, ей Богу, не понимаю. Говорят люди: страшно, жутко, дрожь от страха продирает. Хоть бы мне, когда жутко стало или бы дрожь от страха пробрала. Как бы этому научиться?» Сзади его шел какой то прохожий, услыхал дураковы слова и говорит: «Пойдем, парень, вместе, я тебя страху научу.» Пошли. И говорит парню прохожий: «Видишь, вон на перекрестке виселица, а на ней семеро добрых молодцев разбойничков покачиваются. Садись ты под нее и жди ночи; тут, брат, страху не оберешься.» «Ладно, говорит дурак, приходи сюда завтра поутру; коли от твоей науки я страх узнаю, все деньги тебе отдам, что отец мне на дорогу дал. Вот как!»