Финней Джек
Джек Финней
Кузен Лэн откопал свою ловушку для прилагательных в лавкеростовщика. Он взял за правило шляться по этим пыльным лавочкамна Второй авеню, потому что, как он заверяет, они составляюттакой чудесный контраст с матерью-природой. Кузен Лэн неслишком жалует природу. Когда его нет дома, он скорее всегособирает материал для журнальчика "Лес: соблазны и точныезнания". Лэн пишет для этого журнальчика статейки, хотя ужлучше бы, по его собственным словам, он стал водопроводчиком.
Вот он и тратит свободное время на ростовщиков и тащит домой тостереоскоп, воспроизводящий Всемирную выставку 1893 года вЧикаго, то часы с боем, то фарфоровых коней, из пастей которыхвеером торчат зубочистки. Нам с женой такие вещицы нравятся. Мыпоселились у кузена Лэна, когда я вернулся из армии, на время,пока не подыщем себе собственное жилье.
Ловушка для прилагательных нам тоже понравилась. Изяществом онапоходила, пожалуй, на пожарный гидрант, но была поменьше, изкакого-то оловянного сплава. Мы подумали, что перед намисолонка. А то, что это ловушка для прилагательных, выяснилось,когда на следующий день кузен Лэн принялся за очереднуюстатейку.
Получалось у него что-то вроде:
"Ветви сказочного леса, убранные алмазным снегом, хранилипохоронное молчание. Ледяная, стальной крепости хватка зимысмирила их зеленый летний шепот. Смолкли серебристые нежныетрели бесчисленных птиц, окрашенных во все цвета радуги".
На этом месте он, ясное дело, решил передохнуть. И принялсяразглядывать новую "солонку". Перевернул ее в поискахфабричного клейма - и верх оказался в каком-то дюйме отисписанного листа бумаги. Тут он внезапно обнаружил, что текстизменился.
"Ветви леса хранили молчание. Хватка зимы смирила их шепот.Смолкли трели птиц".
Ну что ж, кузен Лэн не дурак и способен оценить толковуюправку. Он вернулся к статье, продолжая в своем обычном стиле,но стараясь писать вдвое длиннее, чем заказано. А затемприбегнул к ловушке для прилагательных, водя ею над текстом,как магнитом, не пропуская ни одной строки. И прилагательныевместе с наречиями выдувало со страницы - слышалось лишь слабоешипение, словно пылесос втягивал мусор. Когда дело подошло кконцу, получилось ровно столько строк, сколько надо, и это былисамые тугие, ясные строки, какие можно себе представить.Впервые в жизни кузену показалось, что его писанина имееткакой-то смысл. Луиза, моя жена, заявила, что ей почтизахотелось самой побродить по лесу, но кузен посчитал стольвысокую оценку преувеличенной.
С того дня кузен Лэн пользовался ловушкой для прилагательныхвсякий раз, как садился писать.
Экспериментально он установил, что если держать ловушку в дюйменад бумагой, она всасывает все прилагательные, даже самыемногосложные. С расстояния в полтора дюйма она справляется сприлагательными средней длины, а если увеличить дистанцию додвух дюймов, то только с коротенькими - несколько букв, небольше. Тщательно регулируя процесс, кузен добился того, чточисло его поклонников-читателей стало расти день ото дня. "Нетничего интереснее, - написала ему одна старушка, - чем то, чтопечатается рядом с некрологами". По мнению кузена, она имела ввиду, что его статьи о природе, публикуемые рядом с извещениямио смертях, читаются увлекательнее, чем любые другие страницыжурнала.
Прежде чем опорожнить ловушку для прилагательных, кузен Лэнобязательно дожидается, чтобы мы вернулись домой: нас это оченьзабавляет.