– По имеющимся у нас сведениям, – сказал Стив, – вы ни разу не встречались с вашим дядюшкой Мэттом, верно?
– Да, верно.
– Даже никогда не слыхали о нем.
– Совершенно верно.
– И тем не менее, он оставил вам почти полмиллиона долларов.
– Триста тысяч, – поправил я его.
– За вычетом налогов, – поправил он меня. – А без вычетов полмиллиона.
– Да.
– Оставил племяннику, которого никогда не видел и который даже не знал о его существовании.
– Совершенно верно, – ответил я.
– Вот это и кажется нам странным обстоятельством, – объяснил Ральф.
– А еще – условие, по которому вы должны были узнать о наследстве не раньше, чем через две недели после смерти старика. В завещании так и сказано, – Стив развел руками. – В разговорах между собой мы называем это странным обстоятельством.
– Не говоря уже о Герти, – вставил Ральф.
– Вот именно, – подхватил Стив. – Итак, что мы имеем: старик, умирающий от рака, резвый, как вареная лапша, и тем не менее, он...
– Умирающий? – переспросил я.
– Ну не странно ли? – рассудил Ральф. – Одной ногой стоит в могиле, а другой, как гласит пословица, на банановой кожуре. И тем не менее, кто‑то торопится спровадить его на тот свет.
– Я об этом не знал, – сказал я.
– Еще одно обстоятельство, которое можно назвать странным, – сказал Стив. – Зачем мочить человека, который со дня на день и сам загнется? Не говоря уже о Герти, как сказал Ральф.
– Неужто он и впрямь был так близок к смерти? – спросил я. – И ему оставались считаные дни?
– Уж лет пять, как ему «оставались считаные дни», – сообщил мне Ральф. – Так говорит его врач. Мэтт Грирсон был в Бразилии, узнал, что болен раком, и вернулся домой, чтобы умереть здесь.
– Не говоря уже о Герти, – снова завел Стив. – Хотя, полагаю, сейчас самое время поговорить о Герти.
– А чего о ней говорить? – спросил я.
– Ну и сиделку выбрал себе ваш дядюшка, – сказал Стив. Божественная душечка Герти с мирскими телесами.
– Она действительно исполняла стриптиз? – спросил я, чем немало удивил Стива.
– Разумеется, – ответил он. – Я своими глазами видел ее пляски в Пассеике несколько лет назад. И, если вас интересует мое мнение, она и поныне сохранила былой задор.
– Стив воспылал любовью к Герти, как только нам поручили это дело, уведомил меня Ральф.
– Гораздо раньше, – уточнил Стив. – Еще в былые времена, когда она выступала. Ну, да не в этом дело. А в том, что старый деревенский мужлан, неизлечимо больной раком, выбрал Герти себе в сиделки. Потом его мочат, и все добро получает племянник, а когда мы приходим к нему потолковать, тут сидит все та же Герти. Еще одно странное обстоятельство. Во всяком случае, у нас в участке это расценили бы именно так.
– Давно ли вы знаете Герти, Фред? – спросил Ральф.
Мне вдруг захотелось обратиться к нему просто по имени, и я едва не сделал этого. Я хотел начать свой ответ с «Ральфа», сдобрить его «Ральфами», где надо и не надо, и завершить тоже «Ральфом», причем ответ этот должен был включать в себя только слова, из букв которых можно составить имя Ральф. Но я – трус, и поэтому ни разу не назвал Ральфа Ральфом, а просто сказал:
– Мы познакомились только сегодня.