Неведомо как, в толпе обезумевших от счастья тинэйджеров. Успешно сдавших свои первые экзамены в вуз, на сленге улиц именуемый, лаконично Кулек, готовых теперь побрататься со всем миром и самим Господом Богом. Ее рука, оказалась в моей. руке. И мне, показалось, что это уже было когда-то. Три тысячи лет назад Мы все так же, шли с ней, державшись за руки по мелкому белому кварцевому песку. Я утопал в ее глазах. Она в моих глазах. А вдалеке, было МОРЕ Ее розовый прозрачный хитон развивал легкий бриз, а на мне была лишь серая набедренная повязка и кожаные сандалии, она шла босиком, все наши следы смывала внезапно набежавшая волна, и было у нас все, что мы могли пожелать. И не было ничего, только
Шум голосов, запах дешевой водки и пива, шум моря, крики чаек Кама, с ее бескрайней синевой и уходящими в даль пароходами, глубиной вод и человеческими отбросами на верхушках речных волн. Как и в долине Инд, здесь, за Каменным поясом, Кама все та же богиня любви Кама сутра, Кама река, Кама вечный поток она была МОРЕМ сотни тысяч лет назад, и через малую долю вечности снова станет им, возможно.
Порой, мне кажется, что поток нашей жизни, это аптечная пилюля перевертыш, под глянцевой сахарной оболочкой скрыта небывалая горечь, иногда бывает иначе, когда в дурно пахнущей грязи прячутся настоящие осколки солнца, способные не только обогреть и дать силу корням, но и сжечь своим истинным теплом неаккуратного пользователя.
Но, только пережив, то, после чего и жить не хочется. Или, наоборот, до одури хочется, теперь то вот, жить вечно. Только тогда, начинаешь с отупляющим изумлением понимать, что самая страшная горечь может излечить, самое искренне тепло может в своем ослеплении сжечь, не только свою, но и твою душу синим огнем, а пока какая к черту аккуратность, когда ТЫ МОЛОД и в ЖИЗНИ хочется так много. И ты, в состоянии прыщавой фрустрации, вначале хочешь признаться в любви этому чертову Миру, а затем, рассказать каждой микронной песчинке на созданной Богом земле, как ты всех их ненавидишь, аккуратно подсчитывая в уме, сколько нужно взрывчатки, чтобы взорвать этот Мир.
Я ни когда не думал об аккуратности, когда спешил жить, такие глупости для тех, кто стремится правильно существовать. Так же, наверное, думал и юный Икар, разбиваясь о свое собственное солнце, ломая свои первые, они же и последние крылья.
Долго ли возможно идти рука в руке?
Долго, очень долго, пока не захочется человеческой, а не ангельской еды, пока не пойдет холодный осенний дождь, способный остудить даже самые теплые отношения.
Мы шли долго, даже не заметив, что нас уже только двое, и мы одинаково мыслим. Наверное, я понял это раньше ее, потому в ее глазах только сейчас появилось безумное удивление, легкая грусть по утраченному гордому одиночеству своей души, и испуг перед тем: что же будет теперь, когда она утонула в моих глазах, а я в ее.
Я попытался успокоить забившегося в ее душе пушистого беззащитного зверя, сказав, что ничего, ничего в этом мире не изменилось.
Ага, говорили ее глаза. В этом, нет. А в моем?! Теперь, в моем мире, ТЫ.
Да, отвечал я, глядя в ее глаза. А в моем мире ТЫ
У нас такие разные улыбки, но суть у них была тогда одна, они в отличие от сплетающихся в единый океан глаз, словно извинялись за допущенное их хозяевами сумасшествие, будучи посланниками ослепленного разума, но нам так хотелось жить только одними чувствами, главным из которых стала ЛЮБОВЬ
Наверное в самом начале мы не понимали, что любим друг друга, нас просто безостановочно тянуло быть вместе, и стало совершенно безразлично, что мы при этом делали: болтали без умолку, гуляли по улицам и отдающимся осени паркам, шуршали павшей листвой или просто молчали Когда я нежно, словно пригревшегося несмышленого котенка баюкал ее руку, она чаще смотрела в бескрайне ярчайшее небо, цвета вареной джинсы, провожала мечтательным взглядом стаи птиц, так же молча, спрашивая у меня, или у самого НЕБА:
Зачем они улетают..?
А пока я раздумывал над ее вопросом, в котором не было места словам, она все так же молча, словно затаившись где-то между двумя мирами, бытия и небытия, разглядывала небо, изредка окунаясь в мои глаза.
Они голубые
Что?
Твои глаза
Ты только сейчас заметила?
Да, я ведь, Она улыбнулась, рассмеявшись, словно раскрывшийся мак. Раньше я думала, в них просто отражается небо