Нет! Президент всегда был твёрд в своих решениях, особенно, когда дело касалось денег.
Глава 2
В ночь на первое апреля мэр города N спал плохо. Нет, ему не снились кошмары и «кровавые мальчики» не преследовали его с целью вендетты. Он этого не заслуживал, потому что был добрейшей души человек. Он любил жизнь, любил свою семью, любил свой дом, огромный особняк, любил веселье и застолье, любил деньги, потому что без них ничего выше перечисленного не было бы, и страстно любил работу, которая давала деньги, которые предоставляли всё предыдущее, да и, чего там скрывать, многое и многое другое.
Спал мэр плохо по другой причине. Всю ночь ему очень сильно чесались то умный, высокий лоб с залысинами, то правая волосатая рука, а то и одновременно всё вместе, что приводило к некоторым неудобствам. Оставшейся левой рукой невозможно чесать сразу два объекта, а зуд был просто нестерпимый. Мэр ворочался и нервничал от мысли об ограниченности человеческих возможностей. Ведь, куда удобней было бы, будь человек создан по подобию индийского бога Шивы: и на работе сподручнее, да и дома масса удобств. А сколько одновременно можно лапать женщин!
Хватит уже ворочаться! услышал он голос одной из них, которая спала рядом и носила трагическое прозвище жена. Не хочешь спать сам, не мешай другим. Завтра не выходной.
Уснёшь тут! буркнул мэр, но был рад, что жена проснулась. Всё есть кому пожаловаться. И рад бы уснуть, да не могу.
Бессонница? с участием, но без сочувствия спросила жена, не открывая глаз.
Какая к чёрту бессонница! зло прорычал мэр. Проклятая чесотка доконала вконец!
В конец? с чисто женской иронией и кокетством спросила супруга, и даже растянула губы в подобие улыбки.
Дура! любя ответил градоначальник, которому было не до шуток. Лоб свербит, ладонь зудит, да так, что готов мясо содрать.
На лбу?
И на лбу тоже!
Которая рука чешется: правая? левая? спросила женщина, поняв, что уснуть не получится.
Правая.
А ты правша?
А ты до сих пор не знаешь?
Откуда мне знать?! Твоя же рука.
Каждый день вместе за семейным столом пищу поглощаем.
Пищу ты поглощаешь ртом, а взятки берёшь на лапу. Вот я и спрашиваю на которую? Если на правую, то чешется к деньгам. Тебе сегодня кто-то отвалит здоровенный куш. Возьми на работу рюкзак.
Дура, повторил муж без прежней эмоции, но и без особой ласки. Языком, что помелом. А лоб тогда к чему?
Лоб может чесаться только к одному к рогам!
Вот ведь дура! повторил любимое слово и посмотрел на светящиеся цифры часов. Уже пять, пойду умоюсь и посмотрю, что там за зараза такая. А ты выдвигайся к кухне, завари кофе.
Мэр, высокий и широкоплечий мужчина, встал, почёсывая поочерёдно то лоб, то руку, которая на работе служила «лапой», и, шлёпая тапочками, вышел в коридор, освещаемый полной луной, держа курс в личную туалетную комнату.
Жена же повернулась на внушительный бочок, сопроводив сие действие словами:
Что я, дура, что ли?! Рано ещё!
Но уснуть бедной женщине было, всё-таки, не суждено. Не прошло и десяти минут, как раздался душераздирающий короткий крик, плавно переросший в продолжительный стон, чем-то напоминающий волчий вой.
Жена открыла глаза:
Ну что там опять стряслось, у этого оборотня без погон? Своим воем сейчас весь дом переполошит, тать такая! Может, луна подействовала, полнолуние всё-таки?!
Она уже собралась было идти на зов, как услышала топот бегущих ног к спальне. «Такого ещё не было, подумала супруга и обратно укрылась одеялом. Что он там такое страшное увидел? Инопланетянин из унитаза вылез? Или домовой, увидев собрата, захотел провести сравнительный анализ шерстистости лап? И завершила свои интеллектуальные размышления печальной надеждой. А может, просто неожиданно сошёл с ума?»
Она, может быть, ещё и поразмышляла бы, но времени на это у неё уже не было. Мэр влетел в спальню, как метеорит в атмосферу, излучая яркое свечение ужаса и растерянности. Хлопнул рукой по включателю и в одну секунду покрыл расстояние от двери до кровати. Приблизил к не утратившему привлекательности лицу жены своё мужественное чело, с тонким ртом, большим носом и маленькими, но сильно вытаращенными глазками, и дрожащим, охрипшим голосом, тыча себя пальцем в лоб, спросил: