Я хотел сказать тебе, брат,
чтооранжисты,распускаяпронасгнуснуюклевету,ставятнам ввину
переговоры с Францией.
-- Глупцы!..
-- Да, но они все же упрекают нас в этом.
-- Но ведь если бы наши переговоры успешно закончились, они избавили бы
их от поражений при Орсэ, Везеле и Рейнберге. Они избавили бы их от перехода
французов через Рейн, и Голландия все еще могла бы считать себя, среди своих
каналов и болот, непобедимой.
-- Все это верно, брат, но еще вернее то, что если бы сейчас нашли нашу
перепискус господином де Лувуа, то хоть я и опытный лоцман, но не смогбы
спасти даже и тот хрупкий челнок, который должен увезти за пределы Голландии
деВиттов,вынужденных теперь искатьсчастья начужбине. Этапереписка,
которая честным людям доказала бы, как сильноялюблю свою странуи какие
личные жертвы яготов был принести воимя ее свободы, во имя ееславы, --
эта переписка погубила бынасв глазах оранжистов, наших победителей. Ия
надеюсь, дорогой Корнель, что тыее сжег перед отъездом из Дордрехта, когда
ты направлялся ко мне в Гаагу.
-- Брат,--ответил Корнель, -- твоя переписка с господином деЛувуа
доказывает, что в последнее время ты был самым великим, самым великодушным и
самым мудрым гражданином СемиСоединенных провинций.Я дорожу славой своей
родины,особенноя дорожу твоей славой, брат, и я,конечно,не сжег этой
переписки.
-- Тогда мы погибли для этойземной жизни,-- спокойносказал бывший
великий пенсионарий, подходя к окну.
-- Нет, Ян, наоборот, мы спасем нашу жизньи одновременно вернем былую
популярность.
-- Что же ты сделал с этими письмами?
-- Я поручил их в Дордрехте моему крестнику, известному тебе Корнелиусу
ван Берле.
-- Обедняга! Этот милый, наивный мальчик,этот ученый, который,что
так редко встречается, знаетстолько вещей, а думает только о своих цветах.
И ты дал ему нахранениеэтот смертоносный пакет! Да, брат,этотславный
бедняга Корнелиус погиб.
-- Погиб?
--Да. Он проявит либо душевнуюсилу, либо слабость. Если он окажется
сильным (ведь, несмотряна то,что онживетвне всякойполитики, что он
похоронил себявДордрехте, чтоонстрашнорассеян, он всеже рано или
поздно узнаето нашей судьбе), если он окажется сильным, он будет гордиться
нами; если окажетсяслабым, он испугается своей близости к нам. Сильный, он
громко заговорит о нашей тайне, слабый, он ее так или иначевыдаст. В том и
другом случае, Корнель, он погиб и мы тоже. Итак, брат,бежим скорее,если
еще не поздно.
Корнельприподнялся насвоемложеивзялза рукубрата,который
вздрогнул от прикосновения повязки.
-- Разве я не знаю своегокрестника? -- сказалКорнель. -- Разве я не
научился читать каждую мысль в голове ванБерле, каждое чувство в его душе?
Тыспрашиваешь меня, -- силен ли он? Ты спрашиваешь меня, -- слаб ли он? Ни
то ни другое. Но не все ли равно, каков он сам.