Корнельпротянулизувеченныерукисзабинтованнымипальцамиксвоему
прославленному брату, которого ему удалось кое в чем превзойти: если емуне
удалось оказать стране больше услуг, чем Ян, то вовсякомслучае голландцы
ненавидели его сильнее, чем брата.
Ян нежнопоцеловалКорнеля влобиосторожно опустил на тюфякего
больные руки.
-- Корнель, бедный мой брат, -- произнес он, --ты очень страдаешь, не
правда ли?
-- Нет, я больше не страдаю, ведь я увидел тебя.
--Нозато какие для менямучения видеть тебя в таком состоянии, мой
бедный, дорогой Корнель.
-- Потому-то и я больше думал о тебе,чем о себе самом, и все их пытки
вырвали у меня только одну жалобу: "бедный брат". Но ты здесь, и забудем обо
всем. Ты ведь приехал за мной?
-- Да.
-- Я выздоровел. Помоги мне подняться, брат, и ты увидишь, как хорошо я
могу ходить.
--Тебе непридется далеко идти, мой друг, -- моя карета стоит позади
стрелков отряда Тилли.
-- Стрелки Тилли? Почему же они стоят там?
-- А вот почему: предполагают, -- ответил со свойственной ему печальной
улыбкой великий пенсионарий, -- что жители Гааги захотятпосмотреть на твой
отъезд и опасаются, как бы не произошло волнений.
-- Волнений? -- переспросил Корнель, пристальновзглянув нанесколько
смущенного брата: -- волнений?
-- Да, Корнель.
-- Таквот что я сейчас слышал, -- произнес Корнель, как бы говоря сам
ссобой.Потом онопять обратился к брату:-- Вокруг Бюйтенгофа толпится
народ?
-- Да, брат.
-- Как же тебе удалось?
-- Что?
-- Как тебя сюда пропустили?
--Тыхорошознаешь, Корнель, чтонарод насне особенно любит,--
заметил с горечью великий пенсионарий. -- Я пробирался боковыми уличками.
-- Ты прятался, Ян?
-- Мне надо было попастьк тебе, не теряя времени Я поступил так,как
поступают в политике и на море при встречном ветре: я лавировал.
В этот момент в тюрьму донеслись с площади еще более яростные крики.
Тилли вел переговоры с гражданской милицией.
-- О, ты -- великий кормчий, Ян, -- заметил Корнель, -- но я не уверен,
удастсялитебесквозьбурныйприбойтолпывывестисвоегобратаиз
Бюйтенгофатакжеблагополучно,кактыпровелмеждумелей Шельдыдо
Антверпена флот Тромпа.
-- Мы все же с божьей помощью попытаемся, Корнель, -- ответил Ян, -- но
сначала я должен тебе кое-что сказать.
-- Говори.
С площади снова донеслись крики.
-- О,о, --заметил Корнель, -- как разъярены эти люди!Против тебя?
Или против меня?
-- Ядумаю, что против нас обоих, Корнель. Я хотел сказать тебе, брат,
чтооранжисты,распускаяпронасгнуснуюклевету,ставятнам ввину
переговоры с Францией.