Для него разорение было позором. А вдруг он окажется не в силах перенести это?
Венди дважды звонила Джасперу в машину, но он не отвечал. Телефон в машине был устроен так, что сообщения на автоответчике звучали из микрофона, как только включалось зажигание, но все мольбы Венди к Джасперу перезвонить оставались без ответа. Это не значит, что он ее не слышал. Венди боялась, что он не обратил внимания на сообщения и попросту все стер.
Потеряв всякую надежду, она еще раз попыталась позвонить в машину.
«Оставьте сообщение…»
Венди прокляла бездушный механический голос и с жаром заговорила:
— Джаспер, если ты меня слышишь, выслушай, пожалуйста! Это важно! Лилиглит жив! Он упал, но только ушибся. Он цел и невредим! Ты слышишь? И Перси Дриффидд нашел покупателя. А скачка объявлена недействительной, потому что судья умер до финиша. Так что все, что имеет отношение к скачке, не считается! Все, понимаешь? Перси Дриффилд сказал, чтобы я это особо подчеркнула. Все ставки тоже недействительны. Джаспер, дорогой, дорогой мой, возвращайся домой, пожалуйста! Выкарабкаемся! Я очень люблю готовить и смотреть за детьми. Возвращайся, Джаспер!
Венди осеклась, осознав, что говорит в пустоту.
Джаспер действительно ее не слышал. Зажигание было выключено, и автоответчик молчал.
Джаспер с долей черного юмора прикидывал, как же покончить жизнь самоубийством. Чтобы провести в машину угарный газ, нужна трубка, а трубки не было. Знакомых утесов, с которых можно спрыгнуть, тоже поблизости не имелось. Ножа, которым можно было бы перерезать вены, тоже нет. Да, умереть — и то не так-то просто! Джаспер никогда не отличался находчивостью, поэтому просто сидел и никак не мог ничего придумать. Тем временем он нашел в кармашке на дверце старый конверт и в полном отчаянии написал предсмертную записку.
«Мне стыдно.
Простите меня».
Потом решил найти хорошее старое дерево и врезаться в него на полной скорости.
Он сунул ключ в зажигание, чтобы завести машину… и услышал слова Венди.
Ошеломленный Джаспер Биллингтон прослушал послание жены три раза подряд.
В конце концов он осознал, что Лилиглит жив, что ставка, которую он сделал через Перси Дриффилда, не считается и что ни его, ни Вернона Аркрайта к ответственности не привлекут.
Несколько минут он просто сидел и дрожал.
Он осознал, что ему незаслуженно дали второй шанс, а третьего не будет.
Джаспер порвал конверт и медленно поехал домой.
Официально же все, случившееся во время Клойстерской барьерной с гандикапом, считалось неслучившимся.
Все… кроме смерти Кристофера Хейга.
Суматоха в Кингдом-Хилле
Судьба временами любит пошутить. История с переполохом из-за бомбы на вымышленном ипподроме в Кингдом-Хилле была сочинена для читателей «Таймс» летом 1975 года. А много лет спустя придуманная история повторилась на самом деле: из-за сообщения о подброшенной бомбе пришлось перенести Большой национальный стипль-чез в Эйнтри.
Конечно, со времен остроумной выдумки Трикси Уилкокса многое изменилось — как в отношении мер безопасности, так и в стоимости денег.
В четверг днем Трикси Уилкокс задумчиво поскреб у себя под мышкой и решил, что на Клейпитса в скачке в два тридцать ставить не стоит. Трикси Уилкокс сидел развалившись в продавленном кресле, с банкой пива под рукой, перед цветным телевизором, по которому шел прямой репортаж с первой скачки трехдневных соревнований в Кингдом-Хилле. «Только лохи, — снисходительно думал Трикси, — могут ставить на девять к пяти в эту июльскую жару, какая и в Сахаре нечасто случается!» А благоразумные люди вроде него самого сидят дома, распахнув окно и сняв рубашку, дожидаясь, пока липкая жара сменится вечерней прохладой. Зимой Трикси говорил себе, что только лохи могут тащиться на ипподром в мороз и слякоть, а благоразумные люди сидят в тепле у телевизора и делают ставки по телефону.