Не знаю, было ли вам известно о содержании полиса мистера Каннингэма, держателем которого были мы.
— Я уже сказала вам, мистер Фрейзер, что я...
— Ну да, конечно, — заторопился он, — я не должен спрашивать. Так вот, у мистера Каннингэма было три полиса разных видов, и все они автоматически вступают в силу по его кончине.
— Упокой, Господи, его душу, — сказала я.
— Ну да, естественно. Но так или иначе, по ним причитается сто двадцать пять тысяч долларов.
— Ничего себе!
— И с двойной компенсацией вследствие несчастного случая, — продолжал он, — то есть в целом выплате подлежат двести пятьдесят тысяч, или четверть миллиона, долларов.
— Господи! Никогда бы не подумала! Фрейзер внимательно на меня посмотрел.
— И единственный получатель этого — вы, — заключил он. Я улыбалась, как бы ожидая от него продолжения, потом выражение моего лица стало меняться, словно смысл сказанного только стал до меня доходить. Рука моя поползла к горлу, к краешку воротничка.
— Я? — прошептала я. — Нет, мистер Фрейзер, вы, верно, шутите!
— Ничуть. Всего лишь месяц назад мистер Каннингэм заменил получателя — со своей жены на вас.
— Невозможно поверить, — пробормотала я.
— Тем не менее это так. И поскольку мистер Каннингэм скончался при пожаре в своем офисе и поскольку речь идет о весьма значительной сумме, для того чтобы проверить все обстоятельства, компания должна была послать сотрудника-инспектора. Таковы правила.
Мне следовало наконец перевести дух. Я вздохнула и вымолвила:
— Вот почему вы так удивились при виде меня. Он робко улыбнулся:
— Откровенно говоря, да.
— Вы ведь ожидали увидеть очаровательную молодую особу, не так ли? Кого-то, с кем мистер Каннингэм мог бы иметь.., э-э.., связь?
— Подобное приходило мне в голову, — он усмехнулся виновато, — прошу прощения.
— Ничего страшного, — ответила я и усмехнулась ему в ответ. Превосходно. Он явился сюда с весьма предвзятым мнением и ощущением, что что-то здесь не так. Теперь эта предвзятость отброшена, и у него осталось просто чувство неловкости. Ему захочется поскорее закончить это дело, чтобы не вспоминать больше о своей оплошности и о том, как по-дурацки он себя вел, когда я открыла дверь.
Как я и предполагала, он сразу заторопился, стал доставать ручку и бумаги из портфеля, — приговаривая:
— Мистер Каннингэм никогда не уведомлял вас о своем намерении?
— Боже мой, нет. Я и работала-то у него три месяца.
— Да, я знаю. Это нам показалось странным.
— Ох, бедная его жена, — запричитала я, — может, она им пренебрегала, но...
— Пренебрегала?
— Ну, видите ли, — я изобразила сконфуженный вид, — не следует мне говорить о ней дурно. Я ее и не видела. За три месяца моей работы она ни разу не зашла в офис к мистеру Каннингэму и даже не звонила ему. И из его слов...
— Каких слов, мисс Уилсон?
— Давайте оставим это, мистер Фрейзер. Той женщины я не знаю, а мистер Каннингэм мертв. А мы тут сидим и сплетничаем за их спинами.
— Однако же, мисс Уилсон, он действительно оставил вам страховку.
— Он всегда был милейшим человеком, ну просто изумительным. И как он... — Я изобразила полное недоумение.
— Вы полагаете, у него были нелады с женой? — спросил Фрейзер. — И отношения настолько испортились, что он решил заменить получателя страховки, — огляделся, увидел вас, ну и так далее?
— Он всегда был ко мне очень добр. За тот короткий срок, что я его знала, он всегда оставался истинным джентльменом и деликатнейшим из людей.
Фрейзер глянул на свои записи и пробормотал под нос:
— Ну что ж, можно и этим все объяснить. Чудно, конечно, но... — И он пожал плечами.
Разумеется, тут пожмешь плечами. Теперь, когда он отбросил предубеждение, надо было оставить его некоторое время поизумляться в недоумении, а затем быстренько предложить некую гипотезу.