Да вот барышня уж звонят для самовара. Стало быть, барин проснулись. Идите смело в подъезд. Если заперто звонитесь. Иван Лукич отворит.
А ты все-таки доложь. Так неловко Я политичность понимаю, просил Лифанов.
Женщина отправилась в покои. Лифанов подошел к подъезду.
Маляр приехал, сказал ему кровельщик. Маляр Евстигней Алексеев.
Ну, вот и ладно. Стало быть, тебе есть попутчик обратно. Это я его насчет внутренней отделки проговорил Лифанов.
То-то уж крышу-то позвольте мне красить. Не лишайте меня Кровельщик всегда лучше
Ты и будешь красить крышу, а Евстигней что внутри потребуется: шпалеры, потолки, двери
Подбежал маляр, очень юркий человек в пальто, в сапогах бураками и в фуражке с глянцевым козырем.
Полдороги пешком шел, нет лошадей, хоть ты плачь. В посаде-то я не запасся возницей, думал, к попутному подсяду. Ан не вышло. Уж на половине дороги попутный мужичок согласился подвезти, рассказывал он, сморкнулся в руку и отер нос красным бумажным платком, который вынул из кармана пальто. Фасадик-то тоже придется окрасить. Очень уж запущен, прибавил маляр.
Помолчи немного и уходи. Потом позову, махнул ему рукой Лифанов.
В это время отворилась стеклянная дверь в подъезде. На пороге стоял небольшого роста старичок, худой и жилистый, в нафабренных подстриженных усах, с короткой седой щетиной на голове. Он был в кожаной куртке, в брюках с красным кантом и в туфлях.
Это-то и был тот самый капитан, который, по словам прислуги, при генерале «существует». Его звали Иваном Лукичом Тасканьевым. Жил он на пенсию и состоял не то в качестве компаньона, не то в качестве приживалки при бывшем владельце усадьбы Льве Никитиче Пятищеве, когда-то предводителе дворянства, которого Лифанов, как новый владелец имения, приехал понудить выселиться из усадьбы.
Лифанов приподнял картуз и сказал:
Здравствуйте. Комнатки бы посмотреть любопытно насчет ремонта, так как я с маляром Да и самого генерала очень нужно повидать.
Капитан сморщился и с презрением посмотрел на Лифанова.
Подождите. Сейчас я спрошу у Льва Никитича, проговорил он.
Подождем. Время терпит.
Капитан на минуту удалился, вернулся и произнес:
Идите. Только ноги обтереть!
Да я в калошах. Господи! Чистоту-то мы любим больше вашего, отвечал Лифанов, входя в прихожую, раскрашенную когда-то в красный цвет в помпейском стиле, но сильно облупившуюся, и стал снимать калоши. Вон как хорошую-то горницу запустили, кивнул он на стены и потолок.
Прошу без замечаний! строго огрызнулся на него капитан.
О?! Уж будто и говорить нельзя? Я затем приехал. Я говорю у себя в доме Да и говорю маляру. Ну, вот что, Евстигней Алексеев: все эти букетцы и колонки подправить надо. Сможешь ли? спросил маляра Лифанов, сняв калоши.
Снял калоши и маляр и дал ответ:
Освежить? В лучшем виде освежим и подправим. Алебастрецом пройдемся, где требуется. Смотри-ка, рисунок-то какой занятный!
Ну, теперь пойдем по порядку в другие горницы.
Но тут капитан загородил Лифанову дорогу и злобно процедил сквозь зубы:
В порядочный дом в пальто не входят. Надо раздеться.
Экий сердитый! вскинул на него глаза Лифанов и прибавил: Ну что же, снимем.
Он снял пальто, а маляр только распахнулся и сказал:
А мне, барин, если снять пальто, то хуже будет, потому я без спиньжака, в одной жилетке.
Капитан пропустил их молча. Они вошли в гостиную со старинной мебелью Жакобс, красного дерева, с бронзовыми полосками, обитою желтым штофом, местами протертым так, что торчал волос. Стены гостиной были тоже стильные, с позолотой, засиженной мухами, но так же, как и в прихожей, облупившиеся. С потолка висела тоже старинная бронзовая люстра в несколько свечей на стрелах, с гранеными хрусталиками, которые звенели при шагах по местами выбитому узорчатому паркету, лежащему, по всем вероятиям, на изрядно подгнивших балках. Со стен торчали бронзовые бра, тоже с подсвечниками на стрелах и с хрустальными украшениями.
Плохи стены-то Смотри-ка, как под подоконником-то Сырость облупилось обвалилось указывал маляру Лифанов. Да и в углах Подновишь, что ли?
Да чтоб уж вам оклеить их обоями заново? предложил маляр. Светленький узорец, по четвертаку кусок, с веселеньким бордюрчиком покраснее загляденье будет.
Ты думаешь?
Да конечно же. А ежели перетирать, да потом красить и подгонять под старинное возни много, да и куда дороже. Теперь ведь уж и фасона такого нет для стен.