Но едва она вышла, усталости слетела, как туман от урагана, он подскочил, будто распрямилась сжатая пружина:
Ты шутки шутишь, Яван?! Ты прикоснулся к царице?
Я отшатнулся, так жгли его глаза:
Ну я растерялся.
Убью тебя сипло прорычал он, едва сдерживаясь, чтобы
Мне показалось, он зубами своими белыми мне вонзился бы в горло как здешний громадный волк.
Уйди
Прости, Ориксай, я прошептал я.
Вон! бесшумно рыкнул он, и страшнее я ещё не видел и не слышал ничего. Почему он не убил меня сейчас же?
Не убил, и стоило это мне огромных сил: удержаться и не прикончить Явана немедля голыми руками. Таких усилий над собой я не предпринимал никогда раньшеНо свою злость и жажду мести я сегодня всё же удовлетворил: позвал ратника и приказал казнить Агню. Как и всех отвратительных преступников, казнят ночью в позорном месте у нужника и, свалив тело в выгребную яму, с проклятием забывают. Не принято смотреть на казни, как на отправление нужд.
Но свою злость и жажду мести я сегодня всё же удовлетворил: я позвал ратника и приказал казнить Агню. Как и всех отвратительных преступников казнят ночью в позорном месте у нужника и, сваливая презренное тело в выгребную яму, с проклятием забывают. Не принято смотреть на казни, как на отправление нужд.
Я не смотрел даже, как её увели Если бы сделал это тогда, после убийства Руфы Хотя бы изгнать надо было из столицы Как дорого обходится слабость.
Я навсегда запомнил о ней не то, что произошло теперь, даже не боль за всех моих детей, за Морошку, об этом было слишком страшно думать. Я запомнил то, как прозрел в первый раз, год назад, когда понял, что такое женщина, которую я любил. Как жалят те, кому ты позволяешь иметь яд.
И только после этого я ушёл в спальню и лёг в снова одинокую постель. Авилла всё соединяет и снова разъединяет нас
Глава 2. Перемена участи
Я не сплю возле Белогора уже третью ночь. Он не умер, но он и не приходит в себя, после того, как впал в забытьё Я обтираю его мокрой тканью, я заплела ему волосы на две косы, чтобы не сбились в колтуны и от этого он стал похож она странную девушку, это было бы смешно, если бы он не был так плох. Я пою его из рожка целебными отварами и говорю с ним. Всё время говорю. Вначале я чувствовала себя сумасшедшей из-за этого, но вскоре привыкла. Так много я не говорила за всю мою жизнь. И я уверена, что меня слышит. Я говорю не с пустотой.
Погода милый, сегодня всё так же жарко, но, думаю, после обеда пойдёт дождь
Звёзды сегодня, Бел! Вот там, наша Северная звезда, сегодня светит ярко
Народу наехало с городов, деревень Твои жрецы говорят, всегда приезжали, но теперь копятся, уж скоро спать негде будет класть, хорошо лето. За тебя все молятся, ждут, когда ты встанешь
А знаешь, Горюша, любимый, ты теперь как младенец, такой же беспомощный, только на руки я взять тебя не могу Тяжеленный ты, я тебе доложу. Но могу вот так обнять твои плечи и голову
И обнимаю и расчесываю его волосы, и целую его глаза, лоб и щёки. За эти дни на них выросла рыжеватая щетина, вначале колючая, но на другой день стала мягче и я думаю, не побрить ли мне его. Но я не умею этого делать, это не косы плести
Когда кончаются темы для разговоров, я пою ему песенки, все, что знаю, хотя я вовсе не умею петь и никогда не пела, на вечорки-то ходить мне не приходилось никогда в жизни, изгоям там не место.
Или читаю его книги вслух. Это получается у меня лучше, чем пение
Орлик приезжает несколько раз в день, я выхожу к нему на крыльцо на несколько мгновений. В первый день он приезжал трижды, полуденное моленье провели все вместе жрецы, и Ориксай был с ними. А после мы постояли немного на крыльце.
Что он? хмурясь, спросил Орлик.
Не лучше, и я не могу не хмуриться.
Что ты делаешь? Я имею в виду
Что могу, Орлик, я погладила его по лицу, и он подставил лицо мне под ладонь, как подставляют под воду или солнечные лучи. Тогда я поцеловала его и обняла. Только после этого он улыбнулся и уехал со спокойными глазами.
Ещё бы она целые дни и ночи при Белогоре. Их близость, их отношения не могут не волновать, не беспокоить меня, как колючка, застрявшая под седлом, беспокоит коня. Не будь Белогор Белогором, я отправил бы его какой-нибудь Ледовит и дело с концом. Но он мне нужен. И его взгляд на мир, и происходящее в этом мире, и влияние, и да что перечислять Белогор как фундамент. Он сам и есть Великий Север. Не напрасно Великий жрец здесь всегда был почти наравне с царём. И то, то он может умереть пугает меня. Пугает и Авиллу, но, увы, совсем по другой причине. И это та самая колючка