В коридоре Лиза неожиданно остановилась.
Что случилось? Больно? я с беспокойством заглянул ей в лицо.
Игорь, я очень благодарна за заботу, но я вызову такси. Не надо меня провожать. Я в порядке, правда. Я сама. Не надо.
Она высвободила руку и медленно зашагала к выходу. Хромала, но старалась держать спину прямо. Плечи расправлены и подбородок высоко поднят, словно старалась показать всем, что не сломлена даже такими неурядицами и неприятностями. Но я чувствовал обратное. Стоял посреди коридора как пригвожденный, не произнес в ответ ни слова, но внутри бушевал целый шквал эмоций.
Я помог этой женщине, сделал всё, что было в моих силах. И не помог в тот же самый момент. Наша случайная встреча не могла так закончиться. Я чувствовал, оставалась недосказанность как с моей, так и с её стороны. Да, в этом было что-то неправильное и странное, и отпускать её не хотелось. Только я всё равно стоял и смотрел Лизе вслед. Очнулся от мощного хлопка по плечу и Серёгиного баса.
Пойдём кофе выпьем?
За пустым трёпом время прошло незаметно, а опомнились мы, только когда Серёгу в два часа ночи вызвали в приёмник. Домой я решил не ехать, уснул на диване в ординаторской. Снилась Настя. Её звонкий смех-колокольчик. Такая живая и настоящая. Я очень боялся, что с течением времени её образ померкнет в памяти, сотрётся, будто её и не было совсем. Но нет. Каждый раз я видел её очень ясно и чётко, как и не было тех лет без неё.
Хотя я и не дал бы себе забыть. Как маньяк, пересматривал старые фотографии, доставал из кармашков фотоальбома и вглядывался в каждую черту. Эдакая иллюзия, что Настя рядом, вместе со мной.
А на утро меня разбудила громогласная сестра-хозяйка:
Сергей Василич! вплыла в ординаторскую, но увидев меня, явно смутилась. Ох, простите ради бога, я попозже зайду.
Сел на постели и потёр глаза.
Да ничего страшного, Ирина Леонидовна. Который час? задал вопрос, но уже сам бросил взгляд на большие настенные часы. Самое время выдвигаться восвояси, чтобы успеть привести себя в порядок и не опоздать на пятиминутку.
Ирина Леонидовна шла какое-то время вместе со мной и эмоционально рассказывала что-то про халаты и новые простыни и пододеяльники, которые ей удалось выбить для отделения, но я слушал вполуха.
Безумно трещала голова. Это несмотря на то, что вчера не выпил ни капли. Видимо, сказалась бессонная ночь. Старею, наверно. С ухмылкой вспомнил, как в молодости дежурил вообще бесплатно, лишь бы только набраться опыта, совался на все возможные операции, а потом с утра на учёбу.
День закрутил в своём водовороте. Привычная суета и рутина в них я окунался с мазохистским удовольствием. Так появлялся шанс не думать и не вспоминать. Но сегодня из головы не выходила Лиза немногословная и грустная. И ведь я так и не выяснил почему. Стоило её проводить, но она в мгновение возвела вокруг себя такую мощную стену, не пробиться. В общем, я не мог объяснить это даже самому себе. А может, это во мне был какой-то внутренний барьер. Чёрт его знает.
Под Новый год мы постарались максимально освободить отделение. Оставили только тех, кто объективно нуждался в круглосуточном присмотре и уходе. Последняя неделя года подходила к концу и выдалась на редкость суматошной. С Серёгой мы виделись только на утренних пятиминутках и едва ли успевали перекинуться парой слов.
Сдав дежурство тридцать первого декабря, я решил заскочить к нему, чтобы поздравить с наступающим праздником. Отмахнулся от медсестёр, которые настойчиво зазывали отметить вместе с ними. Да уж, кто празднику рад, что называется Серёгу нашел в приемнике, он был ещё в халате, хотя его смена тоже закончилась уже полчаса назад. Приятель что- то искал в ящике стола, когда я вошел.
О, какие люди! Какими судьбами? расплылся в улыбке Серёга.
Поздравить зашёл. Счастья, здоровья и всё такое Как никак последний раз в этом году видимся.
Уверен, что не пойдёшь к нам с Маринкой? посерьёзнел приятель.
Марина работала гинекологом у нас в поликлинике, и они с Серёгой были давно и счастливо женаты. Наблюдать их счастье со стороны было мучительно больно. Наблюдать и осознавать, что у меня такого не будет больше никогда. Я дистанцировался умышленно, чтобы не портить праздник ни себе, ни друзьям.
Уверен.
Я потоптался на месте ещё какое-то время. Серёга поднялся из-за стола и стал собирать бумаги в стопку, затем вопросительно уставился на меня: