Теперь дыши, сказала девочка-флаг. Вдыхай и выдыхай в шарик.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Он сделал паузу. Подышал воздухом.
Тело всё меньше слушалось. Музыка «замедлялась». Цвета тускнели.
Ещё!
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдо-
П у у у у м!
Шар взорвался. Уильям откинулся на пол. Он слышал гогот, но гогот был где-то далеко, в другой стране, а может, и на другом конце вселенной.
Уильям ничего не видел, ничего не слышал, ничего не чувствовал, помимо ТЬМЫ, кромешной ТЬМЫ, заполнившей каждый атом вселенной. Подобно слепому, у которого обострились остальные чувства (на ум пришёл Сорвиголова), душа проснулась, и Уильям осознал всю свою, до сих пор нераскрытую, способность ЛЮБИТЬ. Да, он любил. Чутко, крепко и преданно.
«Если бы на войне выдали кислоту вместо оружия, думал Уильям, никто бы ни с кем»
льям.
А? Что?
Уильям.
Что? цвета вернулись. Звуки тоже. «Где я? думал Уильям. Я в комнате. Oh fuck, точно. Я на концерте Grateful Dead».
С тобой всё хорошо? спросила волосатая рука.
Да. Спасибо, ответил Уильям.
Просто ты упал и не шевелился, сказал Кен Кизи, со шлемом Капитана Америки в руке. А потом ты весь трясся. Я решил проверить, всё ли в порядке.
Спасибо. Всё в порядке.
Hey, man, сказал голос справа. Ты моё пиво пголил.
Чёрные волосы, заплетённые в две косички. Ковбойская шляпа. Золотой зуб. Куртка Ангелов Ада.
Прости, братан, Уильям хлопнул Ангела по плечу.
Гуку убеги.
Уильям повиновался. Ангел оторвал фильтр сигареты.
Пгости в кагман не положишь, сказал Ангел. Его сигарета развалилась. Бгаток, сиги не будет?
Н-нет. У меня нету, Уильям проглотил ком в горле. Дышал преры висто.
А если я найду?
Не возбухай, сказал накачанный Ангел с красной банданой. Чё ты возбухаешь?
Мне не нгавится этот пагень.
Ты сам никому не нравишься.
Братан, извини меня за ситуацию с пивом, Уильям опустил руку Ангелу на плечо.
Гуку убгал.
Уильям повиновался.
Во-пегвых, я тебе не бгатан. А во-втогых Ангел оторвал ещё один фильтр от сигареты, ухмыльнулся, покачал головой, отвернулся. Мне пгавда не нгавится этот пегец.
Успокойся, Гнойный, спокойно сказал Кен Кизи. Он наш друг.
Давай сделаем так, Гнойный обратился к Уильяму. Ты мне десять газ вгежешь, а я тебя один. Давай? Хочешь?
Уильям почти польстился на предложение, но вовремя одумался.
Н-нет
Зассал?
Эй, а ну хватит, сказал Антон. Не груби моему сыну.
Твоему сыну? повторил Гнойный.
Fucking bitch! закричал кто-то. Овчарка, надышавшись закиси азота, метила территорию. Она начала с комбинезонов Флагов, перешла на спящего Ангела, а затем обоссала святую святых чопперы.
Все Ангелы Ада, включая Гнойного, рванули за псиной, удравшей в коридор.
Идём, сказал Кен Кизи Уильяму. Скоро наш выход.
Они стояли у самой сцены. Кен делился косяком с семифутовым охранником с невероятно длинными рыжими усами.
Джерри! Джеерриии! кричал голый парень, проскочив мимо охранника. Я хочу обнять Джерри! орал он, бегая по сцене. Джерри!
Когда нудист подбежал к нему, Джерри Гарсия, ни на секунду не отрываясь от своего соло, зарядил ему грифом в солнечное сплетение.
Пора, сказал Кизи и вышел на сцену. Флаги за ним. Уильям тоже. Он шёл неуверенно, всё время ожидая, что на него наорут и выгонят.
Гром-Машина напоминала танк, расплавленный и разукрашенный в психоделические краски. Вход в неё осуществлялся через отверстие наверху.
Лезь!
Что?! спросил Уильям.
Залезай сюда!
Изнутри Гром-Машина смотрелась ещё страннее, чем снаружи. Во-первых, везде трахались железные люди. Над круглыми клавишами сидела железная леди и ублажала сразу двух мужчин. Два тома были встроены в груди девушки, прыгающей на своём любовнике.
Я один это вижу? спросил Уильям. Или это и правда происходит?
Кизи сел у каких-то толстых нитей, похожих на струны арфы. Надел наушники. Флаги заняли свои места. Один из них выдал Уильяму киянку.
Бей в эту штуку, Флаг показал на огромную, железную, розовую вагину. Приглядевшись, Уильям заметил, что это стальной барабан.
Ты видишь то же, что и я вижу? спросил Уильям.
Да, ответил Флаг, вооружившись битой. Бей в клитор для коротких, тоновых ударов, и в губы для громких, басовых «бумов».