Бобби! крикнул Антон. Мой любимый психоделический ковбой!
Энтони!
Они обнялись.
Это Боб Вир, сказала Жизель. Ты, наверное, единственный человек в Сан-Франциско, кто о нём не знает.
Скорее всего, Уильям улыбнулся.
Появились двое мужчин. Один худой, страшненький, усатый. Мышь с бежевым шарфом. Другой крепкий, седой, во фланелевой рубашке и в кепке-восьмиклинке. У него были большие губы и очень живая мимика.
Это Микки Харт, слева, подсказала Жизель. А справа
Кен Кизи сказал Уильям. Это ведь Кен Кизи? Т-так?
Да. Он тебе нравится?
Он мой любимый писатель. Его книга
Итак, начал Кизи. Уильям подслушивал его разговор с Микки Хартом, мы соединили целую гору автомобильных крыльев и между ними пропустили струны.
Господи, зачем? спросил Микки.
Для прикола, Кизи улыбнулся. И вся конструкция движется, вот так: вэнг, вэнг, вэнг. Главное, не слишком по ней дубасить, хотя в Гром-Машине есть и перкуссия.
Чего там только нет.
Именно. Сзади вмонтирована бас-гитара или что-то вроде бас-гитары. Её надо тянуть, и звучат басы. А внутри что-то вроде клавишных, но с четырьмя звукоснимателями.
Музыкальный Франкенштейн, сказал Микки Харт. Джерри это понравится.
Он может поиграть на ней, если захочет.
А вот это вряд ли. Так ты вытащишь эту бандуру, когда мы заиграем «Ритмичных Дьяволов»?
Yeah, Кен улыбался так заразительно, что и Микки чему-то обрадовался. Я залезу в неё и буду на ней играть. А! Ещё! Кен двигал указательным пальцем. Чак принёс свою пушку.
Превосходно!
Можно ему сегодня пальнуть?
Если только он никого не убьёт. Включая себя самого.
Нет, нет, нет, что ты, Кен хлопнул Микки по плечу. Пушка громкая, но до сих пор она ни разу никому не навредила.
Банда заняла последние места второго этажа. Уильям сел рядом с Кизи.
Как-то раз я сидел тут с Джерри Гарсия, начал Кен. Мы пришли на концерт Джеймса Брауна и сидели прямо здесь, на балконе, а Джеймс Браун ух Кизи улыбнулся, у него было три барабанщика, и он всех их измотал.
Круто, сказал Уильям.
Ещё как круто.
А вы вы будете играть на Гром-Машине, сэр? спросил Уильям.
Да, сэр, ответил Кен Кизи. А как насчёт тебя? Ты музыкант?
Да. Я пою в группе. И стихи пишу. То есть слова к песням.
Правда?
Д-да, сэр.
Добрый вечер, леди и джентльмены! сказал голос со сцены Добро пожаловать в банкетный зал Уинтерленд! Нам сказали, что это последний концерт и последняя ночь в Уинтерленде, потому что ну, не потому, что людям здесь не нравится, а потому, что какие-то люди сказали, что здание не подходит их «строительным нормам». Так что, пока мы ещё можем, давайте позволим блюзу литься рекой в этом прекрасном бальном зале! И поприветствуем, из Рок-Айленда, штат Иллиноис, группу Джейка и Элвуда Блюза! Братья блюз!!!
Народ орал. Музыка рвалась из колонок. На сцене появились два старомодных гангстера: в чёрных костюмах-двойках, очках, туфлях, галстуках и шляпах. Один из братьев, высокий и худой, был прикован цепью к кейсу. Второй брат, маленький и пухлый, открыл наручник ключом, поправил галстук, сделал колесо и сальто и панибратски схватил микрофон.
Джейк Блюз (который поменьше) хрипел, напрягая горло, как настоящий блюзмен. Элвуд Блюз давал жару на губной гармошке. Братья кричали, падали, прыгали на одной ноге и плелись, как неповоротливые роботы.
Задние ряды забивались известными людьми. Пришли ребята из Saturday Night Live, включая Билла Мюррея, журналисты «Сан-Франциско Кроникл», Чет Хелмс с подружкой, баскетбольная легенда Билл Уолтон, и даже Пол, мать его, Кантер, из Jefferson Airplane.
Антон раздавал микродоты. Уильям и Кен Кизи взяли по одному и запили их пивом.
Сядь, Джей, тебе больше одной не надо, сказал Антон.
Да оставь ты, братан, ничё не будет, ответил Перри и закинулся четырьмя.
Братья Блюз перешли на регги, фанк и рокабилли. Басист закурил трубку, а клавишник манерой игры и внешним видом походил на лысеющую, нанюханную версию Уоррена Зивона.
Последняя песня вечера! сказал Джейк Блюз. Мы разучили её специально для вас!
Уильям мало что помнил от игры на гитаре, но эти аккорды он узнал бы, даже если бы его разбудили посреди ночи. Ре-диез и Ми. И два удара в бас-бочку.
The warden threw a party in the county jail, the prison band was there and they began to wail[4].