Оказалось, не только сейчас, но и всегда был иммортализм в тлеющем виде. Всегда кто-то высказывался в том смысле, что неплохо бы жить вечно.
Самые первые записи на свете, выполненные клинописью на глиняных табличках, повествуют о похождениях Гильгамеша, которому позарез нужно было раздобыть способ оживить своего мертвого друга.
Социалист и вегетарианец Бернард Шоу написал пьесу «Назад к Мафусаилу» тоже о хорошем и нужном бессмертии.
До Октябрьской революции в России появились русские космисты Федоров, Циолковский, Соловьев.
В юной, еще полоумной послереволюционной России, где-то рядом с Горьким, Булгаковым и Маяковским, на секундочку выскочили «биокосмисты» юноши поэты и прозаики, напоминавшие современных трансгуманистов яркой вспышкой сгорели в иммортофобской атмосфере, только дымок остался с запахом им тоже надо было кричать «долой», они тоже были ребята яростные.
Была группа интересных людей, стоявших у истока Украинской академии наук (Вернадский, Богомолец, Амосов) они тоже писали на тему продления жизни, хоть и не всегда художественно.
В зрелом Советском Союзе на тему «сильного человека, способного победить даже старение и саму смерть» писал Гуревич, например, в романе «Мы из солнечной системы». С ним спорили йоги, работники каких-то религиозных культов и почему-то историк по фамилии Бесстужев-Лада. Об этих жарких баталиях еще можно найти упоминания в прессе тех лет, еще не истлели подшивки журналов.
Альтов писал рассказ «Клиника Сапсан». Там он рассуждал о том, каким должно быть бессмертие.
В общем, иммортофобия скрыла всех имморт-писателей. Никого не видно на горизонте культурной жизни. Везде в литературе нам рассказывают обратное: бессмертие на земле это плохо.
И не только в литературе, но и, так сказать, в «натуре» проявлялся иммортализм. Правда, не всегда в симпатичном виде. Об этом лучше всего можно прочитать в девятом выпуске альманаха научной фантастики от 1970 года в статье историка А. Горбовского «Стучавшие в двери бессмертия». Старикашки-кровососы это не фигура речи (иные богатые старички сосали молоко и кровь у юных рабынь, и бывало, засасывали до смерти). Обряды черной магии с жертвоприношениями юношей тоже не вымысел (Синяя Борода это прототип одного графа, жена которого как-то зашла не в ту дверь). Были, были такие мысли, что можно высосать чужую молодость или как-то изловчиться в этом смысле при помощи заклятий потусторонних сил, что можно найти ее в дальних походах (конкистадор Хуан Понсе де Леон открыл Флориду, Александр Македонский пришел в Индию шли за источником вечной молодости), что можно найти какую-то травку или животное и употребить (китайская медицина тоже имела целью омоложение), что достаточно смешать ртуть с жемчугом и алмазами (китайский император Цинь Шихуанди отравился чем-то таким, рецепт чего содержался в древнем свитке), что можно алхимическим путем создать философский камень.
Всё время кто-то пытался найти способ жить вечно. И профессор Мечников пытался с помощью болгарского йогурта (сейчас его любит поминать, как идейного отца-основателя, йогуртовая фирма Данон), и Богданов пытался переливать кровь (в 1926 году с помощью дружеской поддержки наркома Луначарского Богданов устроил создание института крови в Москве и стал его первым директором, умер в результате опыта по обмену кровью со студентом, больным одновременно малярией и туберкулезом, умер по причине несовпадения резус-фактора, а студент потом дожил до восьмидесяти лет, то есть как-бы вылечился), и сейчас люди пытаются сейчас возлагают надежды на генетику, протезирование, наномашины и оцифровку.
Мы видим, за какие «инструменты» хватались герои-имморталисты пеший путь, путь по воде, растения типа молодильных яблочек или женьшеня, жидкости вроде живой воды, магия и чернокнижие, таинства, приговоры и заговоры, снадобья, алхимия, кровь, наука всё самое «лучшее», самое впечатляющее и многообещающее имморталисты пытались приспособить к тому, чтобы жить дольше, чтобы изменить данную реальность.
Я собрал самую большую на свете коллекцию возражений против бессмертия «имморт-дискурс». Какая прелесть! И не нужен этот эликсир, и вреден он, и не получится никакого эликсира, и смерть полезна, и смерть красива, и надо жить мало, а то плохо будет и умрешь, и есть такой кармический закон, чтоб все умирали всё подряд в этой моей коллекции; все высказывались: и Лем, и Чехов, и древние греки, и современные философы, и даже любители животных. Вот он, густой туман иммортофобии.