Ладно, скажу, хотя Мадемуазель Стейнджерсон.
Не понимаю. Решительно не понимаю.
Скажите, в этой статье вас ничто не удивило? спросил, пожав плечами, Рультабийль.
Да нет. По-моему, там все одинаково странно.
Это так, но А запертая на ключ дверь?
Самая объяснимая вещь во всей этой истории.
Вот именно! А засов?
Засов?
Да, задвинутый изнутри засов. Мне кажется, мадемуазель Стейнджерсон кого-то опасалась; она приняла меры предосторожности и даже взяла у папаши Жака револьвер без его ведома. Понятно, она не хотела никого пугать, в особенности отца. Но то, чего мадемуазель Стейнджерсон боялась, все же случилось; она стала защищаться, завязалась борьба, и ей удалось довольно ловко воспользоваться револьвером и ранить убийцу в руку вот откуда взялись кровавые отпечатки ладони на стене и двери: этот человек на ощупь искал выход, однако выстрелила она недостаточно быстро, чтобы избежать страшного удара в правый висок.
Значит, мадемуазель Стейнджерсон ранили не из револьвера?
В газете об этом ничего нет, но мне кажется логичным, что мадемуазель Стейнджерсон воспользовалась им, защищаясь от убийцы. Но тогда каким оружием воспользовался убийца? Ему не удалось задушить мадемуазель Стейнджерсон, и он решил покончить с нею ударом в висок. Он, должно быть, знал, что на чердаке живет папаша Жак, и, видимо, поэтому решил воспользоваться каким-нибудь «тихим» оружием дубинкой или, может быть, молотком.
Но все это не объясняет, каким образом убийца покинул Желтую комнату, возразил я.
Разумеется, ответил, вставая, Рультабийль, а так как объяснить это надо, я еду в замок Гландье и зашел, чтобы взять вас с собой.
Меня?
Да, мой друг, вы мне нужны. «Эпок» поручила это дело мне, и я должен как можно скорее выяснить, что к чему.
Но чем я-то могу вам помочь?
Господин Робер Дарзак сейчас в замке.
Да, верно. Он, должно быть, в страшном отчаянье.
Мне нужно с ним поговорить, произнес Рультабийль тоном, который меня удивил.
Вы полагаете, он сообщит вам что-нибудь интересное?
Да.
Больше мне не удалось вытянуть из Рультабийля ни слова. Он прошел в гостиную, попросив меня одеться побыстрее.
Я познакомился с Робером Дарзаком, когда помогал ему в одном гражданском процессе, будучи секретарем мэтра Барбе-Делатура. Сорокалетний профессор физики в Сорбонне Робер Дарзак был близко связан с семейством Стейнджерсонов, поскольку после семи лет прилежных ухаживаний решил наконец жениться на мадемуазель Стейнджерсон уже не юной (ей было лет тридцать пять), но замечательно красивой женщине.
Одеваясь, я крикнул Рультабийлю, с нетерпением дожидавшемуся меня в гостиной:
У вас уже сложилось мнение об общественном положении убийцы?
Да, мне кажется, что он если не человек света, то, во всяком случае, занимает в обществе не самое низкое положение. Но это лишь догадки.
А почему вы так думаете?
Об этом говорят засаленный берет, простой платок, следы грубых башмаков, ответил молодой человек.
Понимаю: такое количество улик оставляют только затем, чтобы создать ощущение их истинности!
Из вас выйдет толк, дорогой Сенклер, заключил Рультабийль.
Глава 3
«Он прошел сквозь ставни, как призрак»
Полчаса спустя мы с Рультабийлем стояли на перроне Орлеанского вокзала, дожидаясь отхода поезда на Эпине-сюр-Орж. Прибыла на вокзал и прокуратура Корбейля в составе г-на де Марке и его письмоводителя. Вместе с последним г-н де Марке провел ночь в Париже, чтобы присутствовать в одном из театров на генеральной репетиции пьески, сочиненной им самим и подписанной скромным псевдонимом Castigat Ridendo[1].
С виду г-н де Марке походил на благородного старца. Он всегда был необычайно учтив и галантен и всю свою жизнь питал лишь одну страсть к драматургии. Служа по судебной части, он интересовался только делами, из которых можно было набрать материала хотя бы на одно действие. Благодаря хорошему происхождению он мог бы достичь в суде более высокого положения, однако вечное стремление к высокому искусству привело его в результате к должности следователя Корбейля да к скабрезной пьеске, подписанной Castigat Ridendo.
Дело Желтой комнаты, по его мнению, необъяснимое, не могло не соблазнить столь литературный ум. Г-н де Марке заинтересовался им чрезвычайно, но не как судебный чиновник, который жаждет докопаться до истины, а как любитель драматических интриг, все способности которого направлены на то, чтобы запутать их получше и как можно дольше не дать зрителю догадаться, в чем дело.