Она скрещивает руки на груди и склоняет голову.
Ладно. Если хочешь тащиться милю просто из-за упрямства, то иди.
Ну и пойду, ворчу я, дожевывая второй батончик и швыряя обертку в мусорку. Может, я просто завидую Гейбу. В последнее время я готов сорваться на любого, у кого есть что-то, чего он не вполне заслуживает. У меня две работы, а у Отем, которая закончила Карлтонскую старшую школу в прошлом году, их три. И даже этого мало. С тех пор как мы пропустили удар-двойку.
Я поворачиваюсь и вижу, как медленно, стараясь скрыть хромоту, на кухню входит мама. Удар номер один: в июне у нее диагностировали остеоартрит какую-то долбаную болячку, которая разрушает суставы, редкую для людей ее возраста. Она постоянно делает упражнения, но ходьба все равно причиняет ей боль, если не принимать противовоспалительные препараты.
Как ты себя чувствуешь, тетя Елена? спрашивает Отем слишком жизнерадостным голосом.
Отлично! Голос мамы звучит еще веселее.
Я сжимаю челюсти и смотрю в сторону, потому что не умею притворяться, как они. Для меня словно обухом по голове наблюдать как моя мама, бегавшая когда-то по пять километров в день, по выходным играющая в софтбол, с трудом добирается из гостиной на кухню.
Я не считаю, что в жизни есть место справедливости. И понял я это даже не семь лет назад, когда пьяный водитель врезался в машину родителей Отем, а сам остался без единой царапины. Хотя это тоже показательный пример.
Мама доходит до кухонного острова и опирается на него.
Ты не забыла забрать мои лекарства? спрашивает она Отем.
Да, точно, они у меня. Отем роется в своем рюкзаке, выуживает из него белый аптечный пакетик и передает моей матери. И вот сдача.
Сдача? Мама с удивлением рассматривает пачку двадцаток в руке Отем. Ее таблетки стоят целое состояние. Я не думала, что останется сдача. Сколько?
Четыреста восемьдесят долларов, любезно отвечает Отем.
Но как?.. Мама выглядит совершенно растерянной. Ты расплатилась моей кредиткой?
Нет, в этот раз нужно было доплатить всего двадцать долларов. Мама все еще не собирается забирать деньги, поэтому Отем встает и кладет их перед ней на стол. А потом вновь садится, берет со стола резинку для волос и собирает волосы в хвост, спокойно и буднично. Аптекарь сказал, препарат другой.
Другой? повторяет мама.
Я упираюсь взглядом в пол.
Да, говорит, появился аналоговый препарат. Но ты не переживай лекарство, по сути, то же самое.
Отем отличная актриса, но у меня по-прежнему напряжены плечи, потому что мама чует вранье лучше любого детектора лжи. Впрочем, сейчас она только удивленно хлопает глазами, а потом благодарно улыбается и это говорит лишь о том, как тяжело ей дались последние месяцы.
Отличная новость. Она достает желтую бутылочку из аптечного пакета, открывает крышку и заглядывает внутрь, словно не веря, что это то же самое лекарство. Видимо, таблетки проходят ее проверку, потому что она ковыляет к шкафчику у холодильника, достает оттуда стакан и наполняет его водой из-под крана.
Мы с Отем следим за ней, словно ястребы, пока она наконец не проглатывает таблетку. Мама целыми неделями пропускала прием лекарств, пытаясь растянуть последний пузырек максимально надолго, потому что в наших финансах теперь зияет огромная дыра.
А это удар номер два: раньше у моей мамы был собственный бизнес, боулинг-центр «Запасной шар», одно из основных заведений Карлтона. Там работала и сама мама, и мы с Отем, и это было невероятно здорово. Пока полгода назад один парень не поскользнулся на гладкой дорожке и не ударился так сильно, что его родители подали на нас в суд. К тому моменту как буря улеглась, «Запасной шар» уже был банкротом, и мама отчаянно пыталась его продать. Непревзойденный карлтонский агент по недвижимости Джеймс Шепард взял его за бесценок.
Просто бизнес, ничего личного, постоянно повторяет мне мама. Хорошо, что его купил именно Джеймс. Он сделает там что-нибудь полезное.
Да, пожалуй. Он даже показывал маме планы на боулинг-клуб/развлекательный центр совершенно несоразмерный нашему городу. Предложил ей, когда дойдет до дела, стать его консультантом. Возможно, даже появится какая-то непыльная работа в офисе. Но, видно, не скоро.
Дело в том, что когда-то я дружил с дочкой Джеймса, Айви. И я совру, если скажу, что мне было не обидно узнать о планах Джеймса от него самого, а не от нее. Она же в самом центре событий. Узнает все новости гораздо раньше остальных. Могла бы дать мне хоть какой-то намек.