Он же не любит ее! И не любил никогда. Скрывать не стал, когда она принялась оказывать ему знаки внимания.
Я никого больше не полюблю, Таня, признался он ей в самый первый вечер, когда они ужинали в ресторане.
Пригласила она.
Переживу, усмехнулась она коротко, прикрывая лицо высоким бокалом с вином.
Со мной будет сложно. Я Я не могу забыть ее лицо, смех, походку. Я все еще люблю ее, словно она рядом.
Ты считаешь меня уродиной? перебила его Таня.
Она смотрела серьезно, без обиды или намека на слезы. Просто поставила бокал между своей тарелкой и салатником. Посмотрела на него, как на своего подчиненного, и задала этот вопрос.
Он внимательнее к ней присмотрелся, чтобы не врать с самого начала.
Черные волосы до плеч, очень темные. Возможно, она их подкрашивала, а возможно, такими они были у нее от рождения. Черные глаза. Непроницаемые, как два угля. Смуглая кожа и яркие губы. Тонкие запястья и изящные пальцы с красивыми ухоженными ногтями. Хорошая фигура. Все в ней было почти безупречно.
Но она не была его Машкой!
Она не ты, выпалил он и тут же поспешил извиниться: Прости.
Ты считаешь меня уродиной? повторила она вопрос, никак не отреагировав на его реплику.
Нет, нет, что ты! поспешил он исправиться. Ты красивая, Таня. Даже очень.
Этого достаточно, прервала она его следующую фразу, которую он пытался начать с «но». Я не уродина и свободна. Ты свободен. И ты мне нравишься. Этого достаточно.
Для чего? Он все еще пытался сопротивляться ее напору.
Для того, чтобы как-то существовать рядом.
Как она четко все обозначила тогда! Существовать не жить. Рядом не вместе. Так все и было с самого начала. Так продолжилось. И ничего до сих пор не изменилось, хотя в его доме она живет уже два года.
Она готовит ему завтраки и ужины. Застилает постель. Стирает и гладит одежду. Уборкой в доме занимается соседка, которой сама же Таня и платит. Он подозревал, что и остальную работу по дому делает Нина Николаевна, просто Таня в этом ему не признается.
А ему все равно
Он услышал шорох ее шагов. Таня не выдержала долгого ожидания и шла к нему, чтобы позвать на завтрак. Чтобы рядом постоять. Чтобы посмотреть тем самым взглядом, от которого ему весь день потом будет неловко.
Куртка совсем промокла. Ее ладони легли ему на плечи со спины. Идем в дом, Тима. Схватишь сезонную простуду. Тебе нельзя болеть. Без тебя никак.
Он осторожно шевельнул плечами, ладони с его плеч исчезли. Глубоко вздохнув и выдохнув, он повернулся к ней с легкой улыбкой.
Идем. Наверное, все остыло. Извини, что задерживаю тебя.
Все нормально. Я сама немного припозднилась с завтраком. Оладьи подгорели. Пришлось делать омлет. И каши сегодня не будет.
Не страшно, беспечно отозвался он. Ты знаешь, как я не люблю кашу.
Знаю, с легким смешком подтвердила Таня, взяла его под руку и повела к дому. Но это полезно. Приходится есть. Фу, Поляков, куртка совершенно мокрая.
У порога он снял кроссовки, повесил на плечики промокшую куртку и босым пошел к столу.
Скатерть, приборы, белоснежный фарфор, омлет под блестящим металлическим колпаком все как в журнале. Он сел за стол напротив Тани. Она сняла металлический колпак с блюда, на тарелку ему тут же упали несколько рыхлых ломтей омлета и два огуречных кружка. Зашуршала газета. Танина голова скрылась за ней. Со вздохом, ткнув пальцем в телефон, он перешел в раздел новостей. Минуту ничего, кроме звяканья их вилок о тарелки, не было слышно. Потом газета натянулась в ее руках, замерла, тут же скомкалась посередине, и на него глянули ее изумленные новостью глаза.
Ты Ты это читал?! Таня указала подбородком на скомканную газету в ее руках.
Что именно?
В разделе происшествий!
Ее смуглое лицо сделалось желтоватым, так она бледнела.
Я еще не дошел. Что там?
Он вообще-то дома никогда не читал подобных новостей. Хватало сводок происшествий на работе. Татьяна же, напротив, ими зачитывалась. И даже пыталась их обсуждать и предполагать ход следствия. Он в ее рассуждениях никогда участия не принимал, считая это чудачеством.
Там Желтизна ее щек сделалась почти прозрачной. Там про нее
Про кого? нацепленный на вилку огуречный кружок чуть дрогнул.
Кажется, про твою Машу. Кажется, они нашли ее.
Утренний холод, который он почти не замечал на берегу залива, кажется, только-только до него добрался. Стало так холодно, что зубы лязгнули.