— Я совсем об
этом забыла. Кажется, именно тогда я в первый раз сделала тебе
предложение. Но уже в то время ты был чопорным и холодным, полным
амбиций юнцом и не принимал меня всерьез.
Эдвард легонько подтолкнул её к большому валуну, где
аккуратно сложенная лежала её одежда.
— Одевайся, — грубовато приказал он. — Надеюсь, у тебя есть
сухая сорочка.
— Да, конечно. Ты не поможешь ли мне, Эдвард? — лукаво
осведомилась она, пытаясь вывести его из странного, непонятного ей
состояния.
— Нет. Зато сделаю все, чтобы ни один мужчина больше не смог
забрести сюда и увидеть тебя обнаженной.
— Но, Эдвард, — скромно возразила она, — мы на земле Броумов.
Ты единственный, кто очутился на пляже и видел меня купающейся.
Что, кстати, вынуждает меня поинтересоваться, уж не вошло ли у
тебя в привычку подглядывать за молодыми дамами? Не поверю, если
ты скажешь, что сразу же узнал меня!
Эдвард невольно покраснел. Окажись она готовой на все
деревенской девкой, неизвестно, как бы он поступил.
— Ах, Эдвард, да ты и впрямь превратился в настоящего повесу!
Именно поэтому и неравнодушен к ленивым иностранкам?
— Касси, дерзкая девчонка! Откуда ты знаешь это слово —
«повесы»? Уж Эллиот, конечно, не обсуждает с тобой подобные вещи!
— Не забывай, что Эллиоту уже двадцать два! Далеко не
мальчик! Я вновь и вновь допытывалась у него, но он не говорит,
как проводит время в Колчестере и Лондоне. При этом всегда мямлит
что-то о деле, и, конечно, все это чистый вздор!
Касси сбросила его редингот, и Эдвард поспешно отвернулся.
— Кажется, после смерти мистера Броума никто не следил за
твоим воспитанием.
— Увы, это правда, — нарочито печально согласилась девушка. —
И по ночам меня согревали лишь твои нечастые письма. Но, судя по
блаженной улыбке, которая сияет на физиономии Эллиота каждый раз,
когда он возвращается после своих похождений, я сказала бы, что
письма вряд ли могут служить достойной заменой.
Эдвард улыбнулся, не позволяя, вовлечь себя в перепалку.
— Я очень переживал, Касси, когда узнал о кончине твоего
отца.
— Возможно, все к лучшему, — деловито заметила девушка. — Он
день ото дня становился все более странным, особенно последние два
года. Я постоянно ощущала, что он меня избегает. Эллиот считает,
что я очень похожа на маму и, глядя на меня, отец терзался
неизбывной болью. Наверное, он всегда недолюбливал меня, потому
что я убила мать.
— Не будь дурочкой, Касси, — резко бросил он, оборачиваясь.
— Но она умерла, когда рожала меня, Эдвард, — всего в
двадцать три года. Я каждый раз страдаю, думая об этом.
Эдвард не сразу ответил. Он неотрывно смотрел на девушку. Она
сидела на камне, одетая в светло-голубое муслиновое платье,
перетянутое поясом на талии, и завязывала туфельку. Эдвард успел
увидеть стройную ногу в белом чулке, прежде чем девушка опустила
юбку.
Касси поднялась и подала руку:
— Надеюсь, сейчас вы больше одобряете мою внешность, лорд
Эдвард?
— Ты столь же прекрасна, как та пятнадцатилетняя девушка, с
которой я расстался три года назад.