Чуть ниже, чуть ниже, зажурчал фоном второй голос. Да, да, так!
Ваша любовь к домашним животным трогательна, туманно ответил я.
Мы ценим надежность, ведь ее так мало в мире, туземец, не замечая моего замешательства, гладил пса, тот довольно урчал. Переводчик заходился в истоме от невидимого обладателя второго голоса. На арену выталкивали первых гладиаторов. Я молчал, размышляя, почему абориген тянет резину, но не успел сформировать хотя бы одну правдоподобную гипотезу, как в ложу вошел еще один в блеклой тоге служения и, почтительно склонившись перед моим визави, что-то зашептал.
Вот как! воскликнул тот, поднялся и обратился ко мне. Прошу прощения. Мне необходимо покинуть вас на несколько минут. Дело чрезвычайной важности.
Чиновник удивительно легко для своей комплекции скользнул за тяжелую занавесь. Я коснулся ее края, чтобы глянуть, куда он направился. Пес, до того момента мирно возлежавший, пришел в движение и утробно зарычал, заставив замереть.
Сидеть, не то прикушу!
Интригующий поворот.
Зря ты сюда сунулся, чужак, рявкнул пес. Так, по крайней мере, истолковал его переводчик.
Чья бы собака рычала, съязвил я. Имплантат-переводчик, уже пустивший тонкие отростки в гортани, помогал изрыгать звуки, схожие с лаем. В горле с непривычки саднило.
Убирайся отсюда, чужак! Пес подскочил и зло щелкнул челюстями. Не медли, пока я не передумал.
С какой стати тут командует пес? ощерился я. Волосы на загривке поднимались дыбом.
Убирайся! сорвался на лай инопланетный цербер. Проклятый чужак! Разорву! Загрызу!
Он, несомненно, готовился обложить меня как как следует, но в ложу невовремя вернулся хозяин, шикнул, и пес, заткнувшись, покорно улегся у кресла.
Мне послышалось или вы перелаивались с моим питомцем? Владетель криво улыбался.
С детства не доводилось дразнить собаку, я вежливо улыбнулся в ответ. Забытое ощущение.
Забавно-забавно, сказал владетель и нанес мне быстрый и точный удар в голову.
Включился я уже в горизонтальном положении, даже не удивляясь смене интерьера и месторасположения. Просторная ложа сжалась до размеров металлической клети тесной и низкой, под прямоходящих не приспособленной. Покрытые бурыми пятнами доски, служившие полом, источали миазмы сырости и гниения, усиливая тошноту, с которой я пытался справиться. Меня мутило.
Рядом, насколько позволял обзор, я разглядел еще несколько клетей. Из соседней смотрел с укоризной пес, бросившийся под колеса багги. Я узнал его по ошейнику и окрасу. В клетке напротив скрючилась собака с короткой серой шерсткой. Ножки животного медленно двигались, словно увязнув в тягучей и липкой субстанции. В животе, почти лишенном курчавого покрова, чернела дыра, в которой копошился крупный толстый червь. Паразит жадно выедал живое еще существо изнутри.
Когда, наконец, мозг вернул себе способность соображать, я заметил, что рыжий пес продолжает внимательно смотреть на меня.
Очухался? участливо спросил он.
Что тут, черт возьми, происходит?
Геноцид, заверил пес. Определенно геноцид.
Потрясающе, выдал я.
Ты поймешь, пообещал пес и уставился мне в глаза. Внимай!
В детстве отец взял меня на выступление известного экстрасенса. Тот читал мысли, погружал зрителей в гипноз целыми группами и выполнял перед залом еще не менее дюжины удивительных трюков, которые называл проявлением телепатии. Шоу производило впечатление, но сейчас я точно знал, что экстрасенс мошенничал. Он ни капли не владел телепатией.
Я был одновременно собой и представителем чуждого вида, но это нисколько не выводило из равновесия и даже не взволновало вздремнувшую ксенофобию. Мной овладело удивительное спокойствие. Я принял как данность способность выгибать дугой длинную спинку и не путаться в одновременном движении множества двигательных и специальных конечностей, различать миллионы удивительных запахов и видеть в инфракрасном диапазоне. Несовершенные руки хомо покоились на коленях, но тысячи удивительно гибких, ловких и сильных конечностей несли по разным горным тропам незримым человеческому глазу, но фасеточным блюдцам приметным.
Раса, некогда владевшая Трампом, дробилась на миллионы разрозненных стай, в каждой из которых насчитывалось от тысячи примитивных особей, обладающими способностями к телепатической связи с представителями своего вида. Будучи лишенными связи с родным сообществом, отдельные особи вели животный образ жизни, однако возвращаясь в ментальные сети сородичей, формировали коллективный разум, обладающий самосознанием. Стаи жестко конкурировали друг с другом за идеи, жизненное пространство, ресурсы и виды на будущее. С одной из них я контактировал сейчас посредством пса.
Во время последнего внутривидового конфликта одна из противоборствующих сторон применила против противника новейшую и еще не прошедшую полевого испытания разработку некое биологическое оружие, против которого ни у кого на планете еще не было защиты. Хмара так называли себя прайды туземных собак, обладавших коллективным мышлением и самосознанием забрасывали друг друга личинками искусственно выведенного паразита, причем так яростно, что планета пала под его натиском в течение считанных недель. В отдаленных и малонаселенных провинциях непораженные зоны сохранялись чуть дольше, но существенной роли это уже не играло. Прежняя цивилизация умерла, и на ее разлагающемся трупе зарождалась новая. Хмара хорошо помнил этот процесс.