Как червь? уточнил я.
Червь? гневно защелкал он. Да как вы смеете оскорбл*ть мое потомство! Это личинка, вызревающая в законном симбионте!
Убийца! изводился лаем рыжий «пес».
Может начистоту? паразит, не глядя, ударил по решетке с бесновавшимся хмара. Ксенолог был агентом? Вы готовите вторжение? Почему вы решили уничтожить нас? За что?! Отвечайте!
Выпустите меня, твердо сказал я.
Хомо иногда бывают необъяснимо упрямы, покачал головой паразит. Я вообще сомневаюсь в разумности вашего вида. Слепое следование принципам, бескомпромиссность, узколобость, суицидальность, наконец. Все это признаки генетической ущербности. Где-то природа дала сбой, дав шанс подняться никчемному созданию. Но, полагаю, она же ошибку исправит. В вашем случае, очень быстро.
Из вас получился бы плохой парламентер, сказал я.
Поэтому я на своем месте, ответил он. Вы не будете отвечать на мои вопросы? Что ж Вынуждаете
Паразит обратил лицо вверх.
Высев, прошептал черный хмара и попятился к выходу. Владетель застонал. Голос его источал негу. Руки медленно и неуверенно, словно уже не он сам, а кто-то иной, дергающий за невидимые нити, был им хозяином, потянули полу тоги, обнажая брюхо. На животе извивались, переливаясь бесцветными сегментами, червеобразные образования. Каждое, как я понял, было личинкой. Рыжий хмара отчаянно завизжал, пытаясь вжаться в дальний край клетки.
Помоги! завопил рыжий. Помоги же!
Самая крупная личинка с чваканьем оторвалась под своим весом и упала. Из отверстия в брюхе владетеля, образовавшегося после разделения с личинкой, нехотя потекла вязкая белесая жидкость. Ударившись об пол, личинка свернулась, но потом уверенно поползла к клетке с рыжим хмара. Рядом свалилась вторая, третья, посыпались следующие.
Черт побери! закричал уже я. Нельзя поступать с разумными существами так омерзительно.
Владетель продолжал стоять, расставив широко ноги и задрав голову. Он пребывал в трансе. Конечности паразита судорожно подергивались, но не отпускали тогу. Личинки ползли по прутьям, сыпались сверху. Рыжий «пес» катался по клети, я остервенело хлопал по открытым участкам кожи, чувствуя, как под ладонями брызжут, лопаясь, мелкие чудовища, называемые кузнечиком потомством. Воздух густел дурманящим сладковатым запахом переспелой дыни.
Не дай пиявкам вцепиться, пролаял рыжий хмара. С предупреждением он припоздал. Одна из личинок вскрыла кожу на запястье и опустила в надрез головной сегмент. Как только ферменты паразита попали в мою кровь, остальные личинки потеряли ко мне интерес, а я потерял интерес к жизни.
Все прежнее теперь казалось несущественным и пепельно серым, а сущее слишком громким и медленным, некомфортно большим и вульгарно ярким. Тело налилось неимоверной тяжестью, став громоздким и податливым, как желе. Очертания окружающих предметов колыхались в чернильном мареве. Кожа, словно облитая кислотой, пузырилась и шипела, открывая мышцы, мягкие ткани, розовые кости. Потом оголенных нервных окончаний коснулось что-то обжигающе холодное, липкие щупальца жадно нащупали бьющиеся в истерике вены, материализовавшийся в сознании мрак лизнул кровь, а потом потянулся, подчиняясь движению тока, к внутренним органам, сердцу и мозгу.
Частица мрака невесомым дымным колечком проникла в черепную коробку, с каждым мигом становясь все более осязаемой, выбрасывая кляксы метастаз. Нечто противное, бесхребетное и источающее ядовитую слизь забралось в голову и копошилось внутри, бесцеремонно перебирая воспоминания и со скукой отбрасывая их в сторону, будто хлам. Оно шевелило моими пальцами и губами, скребло ногтями по камню пола, пряталось за роговицей, чтобы смотреть на мир моими глазами. Я больше не принадлежал себе и, растворяясь в кошмаре, который креп и рос вместе с моим ужасом, закричал.
Вопль, в который я вложил всю душу, вернул в реальность. Она плыла и казалась параллельной, но что-то подсказывало: вот истинная. Плечи вместо головы венчал треснутый глиняный горшок, и пара осколков, выпавших из него, кололи ладони. Во рту чувствовался металлический привкус, а воздух отдавал чем-то прелым и был густым, как слизь, забившая нос и мешавшая дышать.
В ноздре что-то шевелилось, выбираясь наружу. Холодея от омерзения, я нащупал кончик инородного тела и потянул, ощущая, как оно извивается, будто ей не менее противен контакт. Это что-то оказалось личинкой, стремившейся покинуть мое тело в гнойном сгустке белых кровяных телец. Метаболизм хомо оказался для чужого паразита отравой. Червеобразная тварь еще шевелилась, когда я размозжил ее кулаком, привлекая внимание владетеля, замершего у клети с рыжим хмара.
Любопытно, прошипел инсектоид и шагнул было ко мне.
Времени мало, скоро личинка перехватит управление моей нервной системы, вдруг проскулил рыжий хмара. К его холке прилипла личинка и толчками проникала вглубь. Черный лежал у входа в помещение. Его лапки конвульсивно подергивались.
Мой хороший, просюсюкал паразит, остановившись. Тога на нем болталась, как на вешалке. Потерпи, и боль пройдет. Тебе оказана честь выносить мою малютку.
Отвратительное зрелище, подал голос я. Паразит, уничтожающий создателя.