Стыдно ему открыться, почему я оглядываюсь.
Так вот все и оглядывайся, и хороший будешь. И каждому Ангелу день положен, славословить чтобы вот человеки именинник, и ему почет-уважение, по Ангелу. Придет Григорий Богослов и Гриша именинник будет, и ему уважение, по Ангелу. А завтра моему: «Небесных воинств Архистратизи начальницы высших сил бесплотных» поется так. С мечом пишется, на святых вратах, и рай стерегет все мой Ангел. В рай впустит ли? Это как заслужу. Там не по знакомству, а заслужи. А ты плюешься
В летней мастерской Ондрейка выстругивает стол: завтра тут нищим горячее угощение будет.
Повелось от прабабушки твоей на именины убогих радовать. Папашенька намедни, на Сергия-Вакха, больше полста кормил. Ну, ко мне, бедно-бедно, а десятка два притекут, с солонинкой похлебка будет, будто мой Ангел угощает. Зима на дворе, вот и погреются, а то и кусок в глотку не полезет, пировать-то станем. Ну, погодку пойдем поглядим.
Падает мокрый снег. Черная грязь все та же. От первого снежка сорок день минуло, надо бы быть зиме, а ее нет и нет. Горкин берет досточку и горбушкой пальца стучит по ней.
Суха досточка, а постук волглый говорит он особенно как-то, будто чего-то видит, и смотри ты, на колодуе-то по железке-то, побелело!., это уж к снегопаду, косатик к снегопаду. Сказывал тебе Михаил-Архангел навсягды ко мне по снежку приходит.
Небо мутное, снеговое. Антипушка справляется:
Стыдно ему открыться, почему я оглядываюсь.
Так вот все и оглядывайся, и хороший будешь. И каждому Ангелу день положен, славословить чтобы вот человеки именинник, и ему почет-уважение, по Ангелу. Придет Григорий Богослов и Гриша именинник будет, и ему уважение, по Ангелу. А завтра моему: «Небесных воинств Архистратизи начальницы высших сил бесплотных» поется так. С мечом пишется, на святых вратах, и рай стерегет все мой Ангел. В рай впустит ли? Это как заслужу. Там не по знакомству, а заслужи. А ты плюешься
В летней мастерской Ондрейка выстругивает стол: завтра тут нищим горячее угощение будет.
Повелось от прабабушки твоей на именины убогих радовать. Папашенька намедни, на Сергия-Вакха, больше полста кормил. Ну, ко мне, бедно-бедно, а десятка два притекут, с солонинкой похлебка будет, будто мой Ангел угощает. Зима на дворе, вот и погреются, а то и кусок в глотку не полезет, пировать-то станем. Ну, погодку пойдем поглядим.
Падает мокрый снег. Черная грязь все та же. От первого снежка сорок день минуло, надо бы быть зиме, а ее нет и нет. Горкин берет досточку и горбушкой пальца стучит по ней.
Суха досточка, а постук волглый говорит он особенно как-то, будто чего-то видит, и смотри ты, на колодуе-то по железке-то, побелело!., это уж к снегопаду, косатик к снегопаду. Сказывал тебе Михаил-Архангел навсягды ко мне по снежку приходит.
Небо мутное, снеговое. Антипушка справляется:
В Кремь поедешь, Михал Панкратыч?
В Кремль. Отец уж распорядился на Маленьком повезет Гаврила. Всегда под Ангела Горкин ездит к Архангелам, где собор.
И пеш прошел бы, беспокойство такое доставляю. И за чего мне такая ласка!.. говорит он, будто ему стыдно.
Я знаю: отец после дедушки совсем молодой остался, Горкин ему во всем помогал-советовал. И прабабушка наставляла: «Мишу слушай, не обижай». Вот и не обижает. Я беру его за руку и шепчу: «И я тебя всегда-всегда буду слушаться, не буду никогда обижать».
Три часа, сумерки. В баню надо сходить успеть, а потом ко всенощной.
Горкин в Кремле у всенощной. Падает мокрый снег; за черным окном начинает белеть железка. Я отворяю форточку. Видно при свете лампы, как струятся во мгле снежинки зима идет?.. Высовываю руку хлещет! Даже стегает в стекла. И воздух белой зимою пахнет. Михаил Архангел все по снежку приходит.
Отец шубу подарит Горкину. Скорняк давно подобрал из старой хорьковой шубы, а портной Хлобыстов обещался принести перед обедней. А я-то что подарю?.. Банщики крендель принесут за три рубля. Василь-Василия чайную чашку ему купить придумал. Воронин, булочник, пирог принесет с грушками и с желе, дьячок вон Митрополита посулился а я что же?.. Разве «Священную историю» Анохова подарить, которая без переплета? И крупные на ней буковки, ему по глазам как раз?.. В кухне она, у Марьюшки, я давал ей глядеть картинки.
Марьюшка прибирается, скоро спать. За пустым столом Гришка разглядывает «Священную историю», картинки. Показывает на Еву в раю и говорит:
А ета чего такая, волосами прикрыта, вся раздемши? и нехорошо смеется.
Я рассказываю ему, что это Ева, безгрешная когда была, в раю, с Адамом-мужем, а когда согрешила, им Бог сделал кожаные одежды. А он прямо как жеребец го гогочет, Марьюшка дураком его даже назвала. А он гогочет:
Согрешила и обновку выгадала, ловко!..
Ну, охальник, все говорят. Я хочу отругать его, плюнуть и растереть смотрю за его спиной, вижу тень на стене за ним и вспоминаю про Ангела, который стоит за каждым. Вижу в святом углу иконку с засохшей вербочкой, вспоминается «Верба», веселое гулянье, Великий пост «скоро буду говеть, в первый раз». Пересиливая ужасный стыд, я говорю ему:
Гриша я на тебя плюнул вчера ты не сердись уж и растираю картинку пальцем.