Он смотрит на меня, и лицо у него какое-то другое, будто он думает о чем-то грустном.
Эна ты про чего а я и думать забыл говорит он раздумчиво и улыбается ласково. Вот, годи снегу навалит, сваляем с тобой такую бабу во всей-то сбруе!..
Я бегу-топочу по лестнице, и мне хорошо, легко.
Я никак не могу заснуть, все думаю. За черным окном стегает по стеклам снегом, идет зима
Утро, окна захлестаны, в комнате снежный свет вот и пришла зима. Я бегу босой по ледяному полу, влезаю на окошко снегу-то, снегу сколько!..
Грязь завалило белым снегом. Антипушка отгребает от конюшни. Засыпало и сараи, и заборы, и Барминихину бузину. Только мутно желтеет лужа, будто кисель гороховый. Я отворяю форточку свежий и острый воздух, яблоками как будто пахнет, чудесной радостью и тихо, глухо. Я кричу в форточку: «Антипушка, зима-а!» и мой голос какой-то новый, глухой, совсем не мой, будто кричу в подушку. И Антипушка, будто из-под подушки тоже, отвечает: «Пришла-а-а» Лица его не видно: снег не стегает, а густо валит. Попрыгивает в снегу кошка, отряхивает лапки, смешно смотреть. Куры стоят у лужи и не шевелятся, словно боятся снега. Петух все вытягивает головку к забору, хочет взлететь, но и на заборе навалило, и куда ни гляди все бело.
Грязь завалило белым снегом. Антипушка отгребает от конюшни. Засыпало и сараи, и заборы, и Барминихину бузину. Только мутно желтеет лужа, будто кисель гороховый. Я отворяю форточку свежий и острый воздух, яблоками как будто пахнет, чудесной радостью и тихо, глухо. Я кричу в форточку: «Антипушка, зима-а!» и мой голос какой-то новый, глухой, совсем не мой, будто кричу в подушку. И Антипушка, будто из-под подушки тоже, отвечает: «Пришла-а-а» Лица его не видно: снег не стегает, а густо валит. Попрыгивает в снегу кошка, отряхивает лапки, смешно смотреть. Куры стоят у лужи и не шевелятся, словно боятся снега. Петух все вытягивает головку к забору, хочет взлететь, но и на заборе навалило, и куда ни гляди все бело.
Я прыгаю по снегу, расшвыриваю лопаточкой. Лопаточка глубоко уходит, по мою руку, глухо тукает в землю: значит, зима легла. В саду поверх засыпало смородину и крыжовник, малину придавило, только под яблоньками еще синеет. Снег еще налипает, похрупывает туго и маслится, надо ему окрепнуть. От ворот на крыльцо следочки, кто-то уже прошел Кто?.. Михаил-Архангел? Он всегда по снежку приходит. Но Он бесследный, ходит по воздуху.
Василь-Василии попискивает сапожками, даже поплясывает как будто рад зиме. Спрашивает, чего Горкину подарю. Я не знаю А он чайную чашку ему купил; золотцем выписано на ней красиво: «В День Ангела». Я-то что подарю?!
Стряпуха варит похлебку нищим. Их уже набралось к воротам, топчутся на снежку. Трифоныч отпирает лавку, глядит по улице, не едет ли Панкратыч: хочет первым его поздравить. Шепчет мне: «Уж преподнесу ландринчику и мармаладцу, любит с чайком Панкратыч». А я-то что же?.. Должен сейчас подъехать, ранняя-то уж отошла, совсем светло. Спрашиваю у Гришки, что он подарит. Говорит: «Сапожки ему начистил, как жар горят». Отец шубу подарил богатая шуба, говорят, хорь какой! к обедне надел-поехал не узнать нашего Панкратыча: прямо купец московский.
Вон уж и банщики несут крендель, трое, «заказной», в месяц ему не съесть. Ну, все-то все придумали-изготовили, а я-то как же?.. Господи, дай придумать, наставь в доброе разумение!.. Я смотрю на небо а вдруг придумаю?!. А Антипушка он-то что?.. Антипушка тоже чашку, семь гривен дал. Думаю и молюсь не знаю. Все мог придумать, а вот не знаю Может быть, это он мешает? «Священная история» вся ободрана, такое дарить нельзя. И Марьюшка тоже приготовила, испекла большую кулебяку и пирог с изюмом. Я бегу в дом.
Отец считает на счетах в кабинете. Говорит не мешай, сам придумай. Ничего не придумаешь, как на грех. Старенькую копилку разве?.. Или троицкий сундучок отдать?.. Да он без ключика, и Горкин его знает, это не подарок: подарок всегда незнанный. Отец говорит:
Хорош гусь нечего сказать. Он всегда за тебя горой, а ты и к именинам не озаботился хорош.
Мне стыдно, даже страшно: такой день, порадовать надо Ангела Михаил-Архангел всем Ангелам Ангел, Горкин вчера сказал. Все станут подносить, а Он посмотрит, я-то чего несу?.. Господи-Господи, сейчас подъедет Я забираюсь на диван, так сердце и разрывается. Отец говорит:
Зима на дворе, а у нас дождик. Эка морду-то наревел!..
Двигает креслом и отпирает ящик.
Так и не надумаешь ничего?.. и вынимает из ящика новый кошелек. Хотел сам ему подарить, старый у него плох, от дедушки еще Ну ладно давай, вместе подарим: ты кошелек, а я в кошелек!
Он кладет в кошелек серебреца, новенькие монетки, раскладывает за «щечки», а в середку белую бумажку, «четвертную», написано на ней «25 рублей серебром», и «золотой»!
Радовать так радовать, а?!
Средний кармашек из алого сафьяна. У меня занимает дух.
Скажешь ему: «А золотенький орелик от меня с папашенькой, нераздельно так тебя вместе любим». Скажешь?..
У меня перехватывает в горле, не помню себя от счастья.
Кричат от ворот: «Е-едет»
Едет-катит в лубяных саночках, по первопутке взрывает Маленький рыхлый снег, весь передок заляпан, влипают комья, едет, снежком запорошило, серебряная бородка светится, разрумянившееся лицо сияет. Шапка торчком, барашковая; шуба богатая, важнецкая; отвороты пушистые, хорьковые, настоящего темного хоря, не вжелть, прямо, купец московский. Нищие голосят в воротах: