– Он же всегда сидел! Как он мог уйти? Он же всегда думал!
– Ну, значит, придумал, – сказала профессор МакКанарейкл.
Как всякий декан, попавший в сложную ситуацию, Сьюзан МакКанарейкл могла выбрать один из трех вариантов: наказать пострадавших, отыскать виноватых или снисходительно фыркнуть.
Верная себе, мисс Сьюзан не пропустила ни одного варианта. Сначала она накричала на пострадавших Порри и Сена, затем нашла виноватых – Порри, Сена, Амели и Мерги. Больше всего досталось Сену – как самому умному, а меньше всего Мергионе – как самой недоступной для нотаций. Вернувшая себе магию юная ведьма влетала в кабинет ректора, с трудом сдерживая радость, выражала сочувствие Гаттеру, несколько секунд пыталась проникнуться серьезностью ситуации и снова улетала творить чудеса в коридорах.
– Что он мог придумать?! – сипло крикнула гусыня Югоруса.
– Да какая разница! А вы, Аесли, Гаттер, Пулен и… где она опять? Пейджер! Ладно, неважно… Вы сами виноваты!
Завершив отработку второго варианта, мисс Сью перевела дыхание, набрала побольше воздуха и фыркнула.
– Тоже мне, проблема! Уинстон соберет сто таких труб.
– Профессор Мордевольт решил все бросить и уехать, – сказал Порри.
Головомойка, устроенная деканшей, пошла Гаттеру на пользу – не позволила толком погоревать о потере магии. Да и потеря уже не казалась окончательной, что более чем убедительно доказывала порхающая по Первертсу Пейджер. И главное, ясно, что делать дальше: дождаться, пока Канарейка угомонится, сесть с Сеном в своей комнате и спокойно что-нибудь придумать. Аесли, кстати, уже потихоньку что-то придумывал, и Порри не терпелось к нему присоединиться.
– Что за глупости! – сказала МакКанарейкл. – Уинстон – мужчина основательный. Разве он может с бухты-барахты бросить меня… то есть бросить все и уехать?
– Не может, – рассеянно согласился Сен. Мисс Сью он почти не слышал, пытаясь сосредоточиться. Воспоминания о двадцати волшебных минутах обладания магией мешали логическим построениям, которые получались какими-то кривобокими. – Поэтому логично предположить, что сейчас он собирает вещи. Вот соберет все…
– Вещи он собирает! Да он, наверное, просто решил прибраться в комнате!
И декан Орлодерра исчезла с мелодичным треском. Гусыня на плече ректора окончательно осипла и спрятала голову под крыло.
– А я ведь персонально отвечал за сохранность Трубы, – персонально сказал Лужж.
– Это я во всем виновата, – безнадежно произнесла Амели Пулен. Все ее попытки получить заслуженное наказание заканчивались ничем. Горе девочки было настолько велико, что отбивало всякое желание упрекать Амели. Ее хотелось утешать, а от этого Пулен чувствовала себя еще более виноватой.
– Виноватых определит следствие, – сказал ректор. – Я обязан вызвать представителей Департамента Безопасности.
Югорус достал из кармашка мантии красный свисток и дунул.
Раздался мелодичный треск.
– Его нет!
Сьюзан МакКанарейкл появилась в очень редком для себя состоянии – не разгневанном или язвительном, а растерянном.
– Мордевольт так быстро собрался? – не поверил Гаттер. – Не разработав научно обоснованный план укладки вещей в чемодан?
– Все вещи на месте! И свинья его электрическая там. И Рука!
– Но это значит…
– …что преступник очень спешил!
Все повернулись. В дверях стоял сияющий Фантом Асс с деревянным молотком в руках.
Дежа вю
Будь здесь профессор Харлей, он бы наверняка решил, что у Фантома опять не все адекватно. Ошибка. У Фантома все было супер-пупер адекватно.
Во-первых, он настолько излечился от погремушкобоязни, что сегодня приблизился к коллекции волчков вплотную и расколотил ее молотком.