Однако, когдая говорю, чтоимеюобыкновениепускатьсявплавание
всякий раз, как туманитсямой взгляди легкие мои дают себя чувствовать, я
не хочу быть понятым в том смысле, будто я отправляюсь в морское путешествие
пассажиром. Ведь для того, чтобыстать пассажиром, нужен кошелек, а кошелек
- всего лишь жалкий лоскут, если внем нет содержимого. К тому же пассажиры
страдают морскойболезнью, заводят склоки,не спятночами,получают, как
правило,весьма малоудовольствия; нет, яникогда не езжупассажиром; не
езжуя, хоть я и бывалый моряк,ни коммодором, ни капитаном, ни коком. Всю
славу ипочет, связанные с этими должностями, япредоставляю тем, кому это
нравится; что до меня, то я питаю отвращение ко всем существующим и мыслимым
почетным и уважаемым трудам, тяготам и треволнениям. Достаточно с меня, если
ямогу позаботитьсяо себе самом,не заботясь ещепри этомокораблях,
барках, бригах,шхунахитакдалее,итомуподобное. Ачтокасается
должности кока - хоть я и признаю,что это весьма почетная должность,ведь
кок-это тоже своего рода командир на бортукорабля,-сам я как-то не
особенно люблю жарить птицу над очагом, хотя, когда ее как следует поджарят,
разумно пропитаютмасломитолковопосолят да поперчат,никто тогдане
сможет отозваться ожареной птице с большимуважением -чтобыне сказать
благоговением, - чем я. Аведь древние египтяне такдалекозашлив своем
идолопоклонническом почитании жареногоибиса и печеного гиппопотама, что мы
и сейчас находим в их огромных пекарнях-пирамидах мумии этих существ.
Нет, когда я иду в плавание, я иду самым обыкновенным простым матросом.
Правда,приэтоммною изряднопомыкают, меня гоняют повсему кораблюи
заставляют прыгатьсреи на рею,подобнокузнечикунамайском лугу.И
поначалу это не слишком приятно. Задевает чувство чести, в особенности, если
происходишьизстариннойсухопутнойфамилии,вродеВан-Ранселиров,
Рандольфов или Хардиканутов. И тем паче, если незадолго до того момента, как
тебе пришлось опустить руку в бочку с дегтем, ты в роли деревенского учителя
потрясал ею самовластно, повергая в трепет самых здоровенных своих учеников.
Переход из учителей в матросы довольно резкий, смею вас уверить, и требуется
сильнодействующийлечебный отвар изСенеки в смеси со стоиками,чтобывы
могли с улыбкой перенести это. Да и он со временем теряет силу.
Однакочто с того, если какой-нибудь старый хрычкапитанприказывает
мне взять метлу ивымести палубу? Велико лиздесь унижение, еслиопустить
его на весы Нового Завета? Выдумаете, я многопотеряю во мнении архангела
Гавриила, оттого что на сей раз быстро и послушно исполню приказание старого
хрыча? Кто из нас не раб, скажите мне? Ну, а коли так, то как бы ни помыкали
мною старые капитаны, какими бы тумаками и подзатыльниками они ни награждали
меня, - я могу утешаться сознанием, что это все в порядке вещей, что каждому
достается примерно одинаково - то есть,конечно, либо в физическом, либов
метафизическомсмысле;и,такимобразом,одинвселенскийподзатыльник
передается от человека к человеку,и каждый в обществе чувствует скореене
локоть, а кулак соседа, чем нам и следует довольствоваться.