Ночьотнюдь не
внушала доверия, это была, в общем-то, очень темная и мрачная ночь, морозная
и неприютная.Никогов этомгороде я не знал. Своими жаднымискрюченными
пальцами-якорями яужеобшарил дно карманов и поднял наповерхность всего
лишьжалкую горстку серебра. "Так что,куда бы ты ни вздумалнаправиться,
Измаил,- сказал я себе, стоя посредибезлюдной улицы с мешком на плечеи
любуясь тем, как хмурится небо на севере и как мрачнеет оно на юге, - где бы
в премудрости своей тыни порешилприклонитьглаву свою на эту ночь,мой
любезныйИзмаил,непреминиосведомитьсяоценеинеслишком-то
привередничай".
Робкимишагами ступая по мостовой,миновал я вывеску "Под скрещенными
гарпунами" - увы, сие заведение выглядело чересчур дорого и чересчур весело.
Чуть подальше я увиделяркиеокна гостиницы "Меч-рыба", откуда красноватый
светпадал такими жаркими лучами, что казалось, он растопил весь снег и лед
переддомом,аповсюдувокруг смерзшийся десятидюймовый слой льда лежал,
словно твердая асфальтовая мостовая,и шагатьпо этим острым выступам было
для меня довольнозатруднительно, посколькув результате тяжкой бессменной
службыподошвы мои находились в весьма плачевном состоянии. "И тут чересчур
дорогоичересчур весело,- подумал я, задержавшисьна мгновение,чтобы
полюбоваться яркимиотсветами на мостовойи послушать доносящийсяизнутри
звон стаканов.- Но проходиже,Измаил, слышишь? Убирайсяпрочьот этой
двери: твои залатанные башмаки загородили вход".И я пошел дальше. Теперь я
инстинктивно стал сворачивать на те улицы, которые вели к воде, ибо там, без
сомнения, расположены самые дешевые, хотя, может быть, и не самые заманчивые
гостиницы.
Что за унылыеулицы! По обе сторонытянулись кварталы тьмы, в которых
лишькое-гдемерцалсветсвечи,словнонесомойпочернымлабиринтам
гробницы.Тогдав последний час последнегоднянеделиэтот конец города
казалсясовсемобезлюдевшим.Новотязаметилдымнуюполоскусвета,
падавшегоиззаманчивоприоткрытойдверикакого-тонизкогодлинного
строения. Здание имело весьма запущенный вид, изчего я сразу заключил, что
оно предназначено для общественного пользования. Перешагнув порог,я прежде
всегоупал, споткнувшисьоящикс золой, оставленный в сенях. "Ха-ха,-
сказал я себе,едване задохнувшись в облаке взлетевших частиц праха, - уж
не от погибшего ли града Гоморры этот пепел? Там были "Скрещенныегарпуны",
потом"Меч-рыба". А сейчас я, наверное,попал в "Ловушку"?" Тем не менее я
поднялсясполаи,слыша изнутригромкийголос, толчком отворил вторую
дверь.
Что это? Заседание черного парламента в преисподней?
Рядычерных лиц, числом неменее ста, обернулись, чтобыпоглядеть на
меня; а за ними в глубине черный ангел смертиза кафедрой колотил рукойпо
раскрытойкниге. Это была негритянская церковь, и проповедник держал речь о
том, какчернатьма, в которойраздаютсялишьвопли,стоныискрежет
зубовный.