Потом
я,вероятно,все-такизабылсямучительнойкошмарнойдремотой;ивот,
медленно пробуждаясь, - еще наполовину погруженный в сон, - я открыл глаза в
своей комнате, преждезалитой солнцем, а теперь окутанной проникшей снаружи
тьмой. Ивдруг все моесущество пронизаладрожь, я ничегоне видел ине
слышал, нояпочувствовалвсвоей руке, свисающейповерх одеяла, чью-то
бесплотную руку. И некий чудный, непостижимый облик, тихий призрак, которому
принадлежала рука,сидел, мерещилось мне, у самоймоей постели. Бесконечно
долго, казалось целые столетия, лежаля так, застыв в ужаснейшем страхе, не
смея отвести руку, а междутем я все время чувствовал, что стоит мне только
чуть шевельнутьею, и жуткиечарыбудутразрушены. Наконец этоощущение
незаметным образом покинуло меня, но,проснувшись утром, я снова с трепетом
вспомнил его, и еще много дней,недель имесяцев после этого терялсяяв
мучительных попытках разгадать тайну. Ей-богу, я и по сей день нередко ломаю
над ней голову.
Таквот,еслиотброситьужас,моиощущениявмомент,когдая
почувствовал ту бесплотную руку в своей руке, совершенно совпадали посвоей
необычности сощущениями,которые я испытал,проснувшись и обнаружив, что
меняобнимаетязыческая рука Квикега.Но постепеннов трезвойосязаемой
реальности утра мне припомнились одно за другим все события минувшей ночи, и
тут я понял в каком комическом затруднительном положении я нахожусь. Ибо как
ни старался ясдвинуть его руку и разорвать его супружеские объятия, он, не
просыпаясь,по-прежнемукрепкообнимал меня,словно ничто,кромесамой
смерти, не могло разлучить нас с ним. Я попытался разбудить его:"Квикег!",
-но он только захрапелмне в ответ. Тогдая повернулся на бок,чувствуя
словно хомут на шее, и вдруг меня что-то слегка царапнуло. Откинув одеяло, я
увидел,чтоподбокомудикаряспитеготомагавк,точночерненький
остролицый младенец. Вот так дела,подумал я,лежи тут вчужом доме среди
бела дняв постели с каннибалом и томагавком! "Квикег! Радивсего святого,
Квикег!Проснись!"Наконец,непереставаяизвиваться,янепрерывными
громогласнымипротестами по поводу всей неуместности супружеских объятий, в
которыеонзаключилсвоего соседапопостели, исторгизнего какое-то
нечленораздельное мычание; и вот он уже снялс меня руку, весь встряхнулся,
как ньюфаундлендскийпеспослекупания, уселсявкровати, словноаршин
проглотил, и,протеревглаза, уставилсяна меня с такимвидом, точноне
вполне понимал, как я тут очутился, хотя какое-то смутное сознание того, что
он ужеменя видел, медленноначинало теплиться у него во взгляде. А ятем
временем лежал и спокойноразглядывал его, не испытываяболее относительно
негоникакихопасений и намереваясьпоэтомукакможно лучше рассмотреть
стольудивительноесоздание.Когдаженаконецон,видимо,пришелк
определенному выводуо том, что представляет собой его сосед по постели,и
как будто бысмирился с существующим положением вещей, он спрыгнул на пол и
дал мнежестами ивозгласамипонять,чтоготов,еслимнетакбольше
нравится,одеваться первым иоставитьменязатем водиночестве, уступив
комнатуполностьюв моераспоряжение.