– Верно.
– Вы обратили внимание на бродягу под мостом?
– Да разве на них обращаешь внимание? Они почти безвылазно там торчат.
– Что вы делали потом?
– Поужинали – Хуберт, Аннеке и я.
– Кто такой Хуберт?
– Мой брат. Мы вместе работаем. Аннеке – моя жена, ее зовут Анна, а по-нашему – Аннеке.
– А потом?
– Мой брат приоделся и отправился на танцы. Дело молодое, верно?
– Сколько ему лет?
– Двадцать два.
– Сейчас он здесь?
– Пошел за продуктами, скоро вернется.
– Чем вы занимались после ужина?
– Стал чинить двигатель и сразу же заметил утечку масла. Ведь я собирался отчалить сегодня утром, вот и пришлось взяться за работу.
Фламандец то и дело бросал на них, каждого по очереди, недоверчивый взгляд, как человек, не привыкший иметь дело с правосудием.
– В котором часу вы закончили?
– Вчера я не успел и доделал утром.
– Где вы находились, когда услышали крики?
Жеф почесал затылок, не отрывая взгляда от широкой, надраенной до блеска палубы.
– Сперва я поднялся сюда, чтобы выкурить папиросу и посмотреть, спит ли Аннеке.
– В котором часу?
– Около десяти, точно не помню.
– Она спала?
– Да, месье. И малышка тоже. Бывает, она плачет по ночам: у нее режутся зубки…
– Потом вы снова спустились чинить мотор?
– Точно.
– В каюте было темно?
– Да, месье, ведь жена спала.
– На палубе тоже?
– Естественно.
– А потом?
– Прошло порядочно времени, потом я услыхал звук мотора – будто неподалеку от баржи затормозила машина…
– И вы не вышли взглянуть?
– Нет, месье. Зачем мне это нужно?
– Дальше…
– Немного погодя слышу: «Плюх!»
– Как будто кто-то упал в воду?
– Да, месье.
– И тогда?..
– Я поднялся по трапу и высунулся из люка.
– И что же вы увидели?
– Двое мужчин бежали к машине…
– Так там стоял автомобиль?
– Да, месье, красный, «Пежо-403».
– Неужели было так светло, что вы смогли его рассмотреть?
– Там на набережной как раз горел фонарь.
– Как выглядели эти двое?
– Тот, что пониже ростом, – широкоплечий, в светлом плаще.
– А другой?
– Мне не удалось хорошенько его разглядеть, потому что он первым сел в машину и сразу же завел мотор.
– Вы не запомнили номерной знак?
– Какой знак?
– Номер на табличке.
– Помню только, что там было две девятки и заканчивался он на семьдесят пять…
– Когда вы услышали крики?
– Как только машина тронулась с места.
– Иначе говоря, прошло какое-то время после того, как человек бросился в воду и закричал? Иначе вы, наверное, услышали бы его крики раньше?
– Думаю, что так, месье. Ведь ночью тише, чем днем.
– А который был час?
– За полночь.
– Кто-нибудь переходил мост?
– Я не смотрел по сторонам.
На набережной, у самого парапета, начали останавливаться прохожие, с интересом наблюдая за происходящим на барже. Мегрэ показалось, что клошары тоже подошли ближе. Кран по-прежнему загребал песок в трюме «Пуату» и ссыпал его в грузовики, подъезжавшие один за другим.
– Он громко кричал?
– Да, месье.
– А что именно он кричал? Звал на помощь, что ли?..
– Просто кричал… Потом крики стихли… Потом…
– Что вы сделали?
– Прыгнул в шлюпку и отвязал ее…
– Вам удалось сразу же разглядеть тонущего?
– Нет, месье, не сразу. Наверное, владелец «Пуату» тоже услышал крики: он бежал по палубе и пытался зацепить что-то багром…
– Продолжайте.
Было видно, что, рассказывая о происшедшем, фламандец старался изо всех сил, но давалось ему это нелегко – на лбу у него появились капельки пота.
– «Здесь, здесь…» – говорил он.
– Кто – он?
– Хозяин «Пуату».
– А вы видели?
– То да, то нет.
– Потому что тело исчезало под водой?
– Да, месье, и его относило течением.
– Вашу шлюпку тоже?
– Да, месье… Сосед прыгнул в нее…
– Владелец «Пуату»?
Жеф вздохнул, очевидно решив, что его собеседники медленно соображают. Ему все представлялось очевидным: должно быть, он не раз в жизни переживал нечто подобное.
– И вы вдвоем вытащили его из воды?
– Да.
– В каком он был состоянии?
– Глаза открыты… А в шлюпке у него началась рвота…
– Он ничего не говорил?
– Нет, месье.
– Он казался испуганным?
– Нет, месье.
– А как он выглядел?
– Да никак. Лежал неподвижно, а вода все вытекала и вытекала у него изо рта…
– И его глаза в это время были открыты?
– Да, месье. Я было подумал, что он умер.
– Вы звали на помощь?
– Нет, месье. Звал не я…
– Ваш приятель с «Пуату»?
– Нет. Кто-то, окликнувший нас с моста.
– Значит, какой-то человек находился тогда на мосту Мари?
– В ту минуту – да. Он спросил нас, не утонул ли кто. Я подтвердил. Тогда он крикнул, что сейчас сообщит полиции.
– И он это сделал?
– Наверное. Потому что немного погодя приехали двое полицейских на велосипедах.
– Дождь уже шел?
– Гроза началась как раз в то время, когда мы втаскивали его на палубу.
– Вашей баржи?
– Да.
– Ваша жена проснулась?
– В каюте горел свет. Набросив пальто, Аннеке смотрела на нас.
– Когда вы обнаружили кровь?
– Когда его положили возле штурвала. Кровь так и хлестала из трещины в его в голове.
– Из трещины?
– Ну, из отверстия… Я не знаю, как вы это называете…
– Полицейские приехали сразу?
– Очень быстро.
– А прохожий, который их вызвал?
– Больше я его не видал.
– Вы с ним знакомы?
– Нет, месье.
В такое солнечное утро трудно было представить себе эту ночную сцену, о которой так подробно рассказывал Жеф ван Гут, тщательно подбирая слова, словно ему приходилось переводить их с фламандского.
– Вам, наверное, известно, что бродягу сначала ударили по голове, а потом уже бросили в воду?
– Так сказал доктор. Один из полицейских сам за ним сбегал. Потом приехала «скорая помощь». Когда раненого увезли, мне пришлось мыть палубу: там натекла большая лужа крови…
– Что же, по-вашему, произошло?
– Не знаю, месье.
– Вы сказали полицейским…
– Сказал то, что думал, только и всего.
– Что именно?
– Что этот тип ночевал под мостом.
– Но прежде вы его не видели?
– Не обращал внимания… Под мостами всегда спят какие-то люди…
– Хорошо. Значит, машина съехала по спуску…
– Красная машина. Это точно!
– И остановилась недалеко от вашей баржи?
Жеф кивнул и указал рукой на берег.
– Мотор у нее работал?
На этот раз он отрицательно покачал головой.
– Но вы услышали шаги?
– Да, месье.
– Их было двое?
– Я увидел двоих, они возвращались к машине…
– А когда они шли к мосту, вы их не видели?
– Тогда я возился внизу с мотором.
– Значит, эти двое, из которых один был в светлом плаще, видимо, оглушили спящего клошара и бросили в Сену. Так?
– Когда я поднялся на палубу, он уже барахтался в воде.
– В медицинском заключении говорится, что потерпевший не мог так размозжить себе голову при падении в воду… Даже если бы он просто упал и ударился о камни…
Ван Гут смотрел на них с таким видом, будто хотел сказать, что уж это его никак не касается.
– Вы не возражаете, если мы побеседуем с вашей женой?
– Я не против, но она все равно вас не поймет, потому что говорит только по-фламандски…
Помощник прокурора взглянул на Мегрэ, как бы спрашивая, нет ли у него вопросов. Комиссар отрицательно покачал головой. Если у него и имелись кое-какие вопросы, то он задаст их позже, когда господа из прокуратуры уедут.
– Когда мы сможем отчалить? – спросил ван Гут.
– Как только подпишете свои показания и сообщите нам, куда вы направляетесь.
– В Руан.
– Вам придется и в дальнейшем держать нас в курсе своих перемещений. Мой секретарь принесет вам бумаги для подписи.
– А когда?..
– Наверное, после полудня.
Подобный ответ явно не удовлетворил ван Гута.
– Кстати, в котором часу вернулся ваш брат?
– Почти сразу, как уехала «скорая помощь».
– Благодарю вас.
Жеф ван Гут снова помог заместителю прокурора и его спутникам пройти по узким сходням, и маленькая группа направилась к мосту, а бродяги, собравшиеся у баржи, отошли на несколько шагов назад.
– Что вы думаете об этом деле, Мегрэ?
– Думаю, все это выглядит странно. На клошаров не так-то часто нападают…
Под сводами моста Мари, возле каменной стены, находилось некое сооружение наподобие собачьей конуры. Бесформенное и полуразвалившееся, оно тем не менее какое-то время служило жильем человеческому существу.
Заметив изумление на лице заместителя прокурора, Мегрэ не выдержал и сказал:
– Такие хибарки имеются под всеми парижскими мостами. Одну из них можете увидеть напротив Дворца правосудия.