Сегодня с утра по плану, составленному самим же Александром, был первый пеший обход своих * владений*, на предмет все осмотреть своими глазами, в полном соответствии с поговоркой, что лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать. Через час после побудки, в аккурат к окончанию завтрака, появился *экскурсовод*, старший унтер Семен, к труду и обороне подготовленный значительно лучше, чем подпоручик: винтовка на правом плече, сабля в потертых коричневых ножнах на поясе, и два вместительных подсумка, явно не пустых.
'Хмм… Последуем примеру опытного человека…'
К глубокому сожалению, всё, что было возможно — так это прихватить патронов побольше, потому как винтовки офицерам не полагалось (хотя, конечно, можно было прихватить свободную Берданку в оружейке — но попросту было лень тащить такую тяжесть). Выйдя из посёлка, подпоручик с унтером начали петлять от столба к столбу, пересекая по пути лесочки, ручейки, луга и рощицы, обходя овраги и заросли колючего кустарника. Каждые метров четыреста-пятьсот, унтер *находил* очередной секрет или дозор, и коротко справлялся у них:
— Всё ли тихо?
На что следовал один и тот же ответ.
— Угум!
Пройдя, таким образом, верст десять, присели на поваленный ствол старой сосны, отдохнуть в тенёчке.
— Вот, Ваш Бродь, большую часть прошли, ещё пять секретов глянем — и обратно.
— Хорошо…
Потянувшись всем телом, офицер расположился на бревне поудобнее, настраиваясь на долгий разговор.
— А скажи мне, Семён, как тебя по отчеству?
— Василием батюшку звали.
С запинкой ответил, слегка удивлённый, старший унтер.
— Давай-ка поговорим по-простому, без чинов, Семён Васильевич?
— Так точн… ээ…
— Вот и договорились. А скажи мне, Семён Василич, как часто у НАС пошаливают? А то прямо опаска берёт, как послушаю историй разных…
Поначалу старший унтер отвечал односложно и с настороженностью, но, постепенно разговорился и сведения полились полноводной рекой, рисуя правдивую картину того, что происходит на границе.
'Неслабо!! Тихая война — вот как это называется. Короткие перестрелки не реже одного раза в неделю, раз в месяц у нас или у соседей раненые, а повсеместно считается, что тут тишь да гладь, да божья благодать… Вот это я попал! Так, надо всё хорошенько обдумать, а пока… пора сворачивать разговор'
Задав пару — тройку вопросов о родных и близких старшего унтера, познакомился со всей его немудреной биографией. Родился, крестился, женился… три дочери, сын — наследник, первый внук на подходе, а нажил — всего ничего. Два ранения, три благодарности да полдюжины медалей. Удачно ввернув про своё сиротство и обучение на *казёнке*, окончательно завоевал доверие Семён Василича, и дальше они продолжили путь не торопясь и переговариваясь прямо на ходу. К удивлению и зависти подпоручика, служивый при этом выглядел так, как будто гулял налегке, и недолго, в отличие от командира, который чувствовал каждый грамм веса своего револьвера и прикидывал на ходу, как у него вечером распухнут ноги. Одно слово — ветеран! Уже на походе к заставе Александр приостановился:
— Вот что, Семён Василич… Наедине разрешаю обращаться ко мне по имени — отчеству.
Помолчав немного, продолжил:
— Опыта тебе не занимать, я же, как видишь, им ещё не обзавёлся. Поэтому! Продолжай командовать взводом на дистанции, пока я во все тонкости не вникну. И советами твоими я не побрезгую…
Внимательно вслушивающийся в слова унтер как-то по-новому оглядел командира, и степенно огладив усы, слегка кивнул:
— Благодарствую за доверие, Александр Яковлевич, не подведу!
******
Утро. Тишина, самый сладкий сон…
— Кукаррекууу!!!!
'Ну, етитская сила!! Дождешься, царь курей, определю тебя в суп, будешь там орать…'
Петух этим утром надрывался так, что казалось, он орал в рупор. Тело онемело и напрочь отказывалось двигаться.
'Я походу вчера как упал в кровать, так и спал в одной позе, вот всё и отлежал. Ух! Не всё, оказывается, отлежал-то, как ноги болят!! А кто это там топает у меня в прихожей? Понятно, денщик пришёл. О! Вот пусть он меня и отнесёт в канцелярию, а то представить страшно, как я ходить сегодня буду. Эха — ха, ладно… попытаемся встать, что ли?'
Сам себе подпоручик напоминал старенького дедушку — до того медленно и печально двигался, одеваясь. Заурчавший живот не дал довести до конца утреннюю гигиену, и погнал за стол в одних бриджах. Зато, после утреннего *жора* притихла ломота по всему телу, а уши запылали двумя флажками, тихонько радуя своим видом обычно невозмутимого Савву.
'Это я наверно, разогрелся, пока ложкой махал…'
Медленно и печально Александр дошёл до канцелярии, где, как и всегда, отсутствовал Блинский, зато имелся отвратительно бодрый Зубалов, неподдельно обрадовавшийся прибытию сослуживца.
— Утро доброе, Александр!!
— Скорее, раннее, Андрей. Позвольте осведомиться, где Сергей Юрьевич?
— Отбыл на доклад в штаб, ну и, думаю, будет вечером. Кстати, вы слышали о крупном успехе на Белостокском пункте? Так-таки и не слышали?!! Ну, тогда я вам сейчас всё подробнейшим образом расскажу…
Слушая подпоручика, князь удивлялся: старше его на три года, а ведёт себя как кадет — первокурсник! Подпрыгивает, размахивает руками, заливается смехом невпопад. Или это на него так достижения, незнакомых ему офицеров, подействовали?