Казалось бы, что такое три недели? Так, мелочь. И все же мне кажется, будто я знала Кристиана всю свою жизнь. Он глушит двигатель «Чарли Танго», щелкая разными переключателями. Лопасти медленно останавливаются, и вскоре я слышу в наушниках лишь собственное дыхание. Хм-м. Внезапно почему-то вспоминаются органные мессы Томаса Таллиса, оказавшие на меня такое удивительное действие. Пульс учащается. Мне не хочется никуда уходить отсюда.
Кристиан расстегивает ремни и поворачивается, чтобы высвободить меня из моей сбруи. В его глазах горят огоньки.
– Понравился полет, мисс Стил? – интересуется он ласковым голосом.
– Да, благодарю вас, мистер Грей, – вежливо отвечаю я.
– Ну, теперь пойдем смотреть фотографии твоего приятеля.
Он подает мне руку, и я опираюсь на нее, чтобы выбраться из «Чарли Танго».
Навстречу нам идет седобородый мужчина и широко улыбается. Я узнаю его, видела в прошлый раз.
– Привет, Джой. – Кристиан, отпустив мою руку, обменивается с ним дружеским рукопожатием.
– Присмотри за машиной. Стивен заберет ее после восьми.
– Будет сделано, мистер Грей. Мэм, – он вежливо кивает мне, – ваш автомобиль ждет внизу, сэр. А, да, лифт не работает. Вам придется идти пешком.
– Благодарю, Джой.
Кристиан берет меня за руку, и мы идем к лестнице.
– Хорошо еще, что тут всего три этажа. Ты на таких каблуках, – неодобрительно бормочет он.
Кроме шуток.
– Тебе не нравятся эти ботильоны?
– Очень нравятся, Анастейша. – Он щурится и, по-моему, хочет сказать что-то еще, но замолкает. – Ладно. Пойдем не спеша. Еще не хватало, чтобы ты споткнулась и сломала себе шею.
Шофер везет нас в галерею. Мы сидим молча; тревога вернулась и мучает меня с прежней силой, и я понимаю, что время полета в «Чарли Танго» было затишьем, «оком урагана». Кристиан смотрит в окно; он спокоен и задумчив, даже подавлен; наше прежнее веселое настроение пропало. Мне хочется сказать так много, но поездка слишком коротка.
– Хосе – просто мой друг, – бормочу я.
Кристиан поворачивается; в его глазах – настороженность. Его рот – ах, его рот бередит во мне сладкие воспоминания. Помню его всей своей кожей, всем своим телом – повсюду. Кристиан хмурится.
– Твои красивые глаза теперь занимают половину лица, Анастейша. Пожалуйста, обещай мне, что ты будешь есть.
– Да, Кристиан, я буду есть, – отвечаю я автоматически, как робот.
– Я говорю серьезно.
– Да ну?
Мне не удается убрать насмешку из голоса. Честно говоря, поражает наглость этого человека, который заставил меня пройти через ад в последние дни. Нет, все не так… Я сама провела себя через ад. Нет, все-таки он… Я совсем запуталась и потрясла головой.
– Я не хочу воевать с тобой, Анастейша. Я хочу, чтоб ты вернулась, и хочу, чтоб ты была здоровой.
– Но ведь ничего не изменилось.
«Ты недаром именуешься Пятьдесят Оттенков…» – мысленно добавляю я.
– Давай поговорим об этом на обратном пути. Уже приехали.
Мы останавливаемся возле галереи, и Кристиан, лишив меня дара речи, вылезает из машины. Он открывает дверцу и подает руку.
– Зачем ты так делаешь? – Мой голос звучит громче, чем я хочу.
– Что я делаю? – недоумевает Кристиан.
– Говоришь такие вещи, а потом…
– Анастейша, мы приехали туда, куда ты хотела. Давай пойдем в галерею. Потом поговорим. Я не хочу устраивать сцены на улице.
Я оглядываюсь по сторонам. Он прав. Вокруг много народу. Я крепко сжимаю губы, а он гневно смотрит на меня.
– Хорошо, – угрюмо бормочу я.
Сжав мою руку, он ведет меня в здание.
Мы попадаем в переделанный пакгауз – кирпичные стены, темный деревянный пол, белые потолки и белая сеть водопроводных труб. Современно, просторно. По галерее бродят посетители, потягивают вино и любуются работами Хосе. На миг мои тревоги отступают, я осознаю, что мой друг воплотил в жизнь свою мечту.
Удачи тебе, Хосе!
– Добрый вечер, милости просим на вернисаж Хосе Родригеса.
Нас приветствует молодая женщина в черном; у нее очень короткие каштановые волосы, ярко-красная помада; в ушах крупные серьги. Она мельком смотрит на меня, потом гораздо дольше, чем необходимо, на Кристиана, потом опять на меня – и часто моргает.
Я удивленно поднимаю брови. Он мой – или был моим. Прилагаю все силы, чтобы убрать из взгляда враждебность. Когда ее глаза все же сфокусировались на мне, она снова моргает.
– А, это ты, Ана. Мы хотим, чтобы ты тоже поучаствовала во всем этом…
Растянув губы в улыбке, она вручает мне брошюру и направляет к столу, заставленному напитками и закусками.
– Ты ее знаешь? – хмуро интересуется Кристиан.
Я мотаю головой, озадаченная не меньше его.
Он пожимает плечами и меняет тему.
– Что ты будешь пить?
– Пожалуй, бокал белого вина.
Он морщит лоб, но ничего не говорит и идет к бару.
– Ана!
Хосе пробирается сквозь толпу.
Мама родная! Прямо-таки красавец! В костюме! Весь сияя, Хосе обнимает и крепко стискивает, а я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не разреветься. Он мой друг, мой единственный друг после отъезда Кейт. Слезы все-таки затуманивают мне зрение.
– Ана, я так рад, что ты смогла приехать, – шепчет Хосе мне на ухо. Потом вдруг откидывается назад и, взяв меня за плечи, рассматривает.
– Ты что?
– Эй, у тебя все нормально? Впрочем, выглядишь ты шикарно. Dios mio, ты похудела?
Усилием воли прогоняю слезы – его это тоже не касается.
– Хосе, все хорошо. Я так за тебя рада! Поздравляю с выставкой.
Мой голос дрожит, когда я вижу озабоченность на его таком знакомом лице, но я должна во что бы то ни стало держаться.
– Как ты добралась? – спрашивает он.
– Меня привез Кристиан, – отвечаю я, внезапно ощутив тревогу.
– А-а. – Лицо Хосе мрачнеет, и он разжимает руки. – Где же он?
– Вон там, пошел за вином.
Я киваю в сторону Кристиана и вижу, как он обменивается любезностями с кем-то из присутствующих. Кристиан оборачивается, и наши взгляды встречаются. И меня на краткий миг парализует: я стою и гляжу на немыслимо красивого мужика, который смотрит на меня с каким-то непостижимым чувством. Его взгляд прожигает меня, и вот мы уже забыли обо всем, что происходит вокруг, и видим только друг друга.
Черт побери… Этот красавец хочет, чтобы я вернулась к нему. Глубоко внутри меня светлая радость медленно разливается по телу, словно утренняя заря.
– Ана! – Хосе окликает меня, и я нехотя возвращаюсь в реальность. – Я так рад твоему приезду! Послушай, я должен тебя предупредить…
Внезапно рядом возникает мисс Короткая Стрижка и Красная Помада.
– Хосе, с тобой хочет побеседовать журналист из «Портленд Принц». Пойдем. – Она одаривает меня вежливой улыбкой.
– Вот она, популярность. Круто? – Хосе усмехается, и я невольно усмехаюсь в ответ – ведь он так счастлив. – Я тебя отыщу, Ана.
Мой друг чмокает меня в щеку и спешит к девушке, стоящей рядом с высоким нескладным фотографом.
Снимки Хосе развешены по всему залу, многие сильно увеличены и перенесены на огромные полотна. Среди них и черно-белые, и цветные. Многие пейзажи сияют жемчужной красотой. Вот, к примеру, озеро в Ванкувере: ранний вечер, розоватые облака отражаются в тихой воде. И я опять на краткий миг забываю про все и погружаюсь в безмятежность и покой природы. Потрясающе!
Ко мне подходит Кристиан и протягивает бокал белого вина.
– Что, кончается? – Мой голос звучит почти нормально.
Он вопросительно поднимает брови.
– Я говорю про вино.
– Нет. На таких тусовках такое случается редко. А парень и вправду талантлив. – Кристиан любуется снимком озера.
– Как ты думаешь, почему я попросила его сделать твой портрет? – В моем голосе звучит явная гордость. Он переводит взгляд с озера на меня.
– Кристиан Грей? – К нему подходит фотограф из «Портленд Принц». – Можно вас сфотографировать, сэр?
– Конечно.
Кристиан прогоняет хмурость с лица. Я отхожу в сторону, но он хватает меня за руку и тянет к себе. Фотограф смотрит на нас обоих и не может скрыть удивления.
– Благодарю вас, мистер Грей. – Он несколько раз щелкает затвором. – Мисс?.. – спрашивает он.