Глава 3
Новая наука о старении
Однажды (к тому моменту у меня за плечами было десять лет общей терапевтической практики) я решил подвести кое-какие итоги своей профессиональной деятельности. В результате я получил подлинное откровение, которое изменило мою жизнь, мой подход к медицинской практике и в конечном итоге побудило меня заняться вместе с Крисом написанием этой книги. Что же произошло в тот день? В моей жизни все складывалось вполне удачно. Я любил свою работу. Я любил своих пациентов, и у меня были прекрасные коллеги. Но наблюдая за своими постоянными посетителями, с которыми был знаком все эти десять лет, я начал замечать кое-что. Некоторым из этих людей уже исполнилось по шестьдесят – семьдесят лет; одних я видел довольно часто и успел даже подружиться с кем-то из них, другие появлялись в моем кабинете только раз в году на плановых осмотрах да изредка между ними, если чувствовали какое-то недомогание. Встречаясь после долгого перерыва с этими пациентами, я словно рассматривал фотоснимки, разделенные большим временным интервалом, и видел признаки старения, которых не было годом раньше, так что у меня создавалось впечатление внезапности их появления. Я искренне переживал, наблюдая за деградацией людей, доверивших мне заботу о своем здоровье. У многих возникали проблемы, связанные с малоподвижным образом жизни, но даже те, кто был относительно активен, все больше страдали от избыточного веса, потери физической формы и апатии. У некоторых развивались очень серьезные заболевания. Случались инсульты, сердечные приступы, нарушения работы печени, злокачественные опухоли и опасные травмы. Кто-то уже скончался, хотя, наверное, рассчитывал на большее.
Пожалуй, самое трудное в моей профессии – сообщать пациенту плохие новости. «Нам придется взять дополнительные анализы…», «Вот это выглядит несколько подозрительно…», «Присядьте, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить»… Все эти эвфемизмы мы используем для того, чтобы сказать, что чья-то жизнь неожиданно – и необратимо – обернулась серьезной неприятностью. Мне все чаще и чаще казалось, что большая часть подобных разговоров в моей практике происходит гораздо раньше, чем следовало, и причины этого были очевидны и устраняемы.
Дело было не в том, что я неправильно ставил диагноз или не мог распознать чего-то на рентгеновских снимках. Я делал то, что делают все врачи в этой стране, – лечил человека, приходящего ко мне с жалобой. У моих пациентов было хорошее медицинское обслуживание, но, как я постепенно начал понимать, не было хорошего здравоохранения. У большинства из них неприятные возрастные проявления и различные заболевания были следствием неправильного образа жизни, который они вели в предшествующие тридцать лет, а не каких-то серьезных физиологических и органических отклонений. Я, как и большинство американских врачей, хорошо делал не ту работу. Современную медицину не волнует образ жизни пациента. Врачи от него не лечат, в медицинских институтах о нем не рассказывают, а страховые компании не оплачивают его исправление. Я начал бояться, что в данной ситуации сделать ничего нельзя. Моей профессией было устранять последствия, а о причинах я задумывался нечасто. При этом многие из моих пациентов – в том числе и весьма разумные и способные люди – влачили поистине жалкое существование. Некоторые просто умирали.
Сноски
1
Около 88 кг (здесь и далее примечания переводчика).
2
Около 80 кг.
3
Около 75 кг.