Образ матери неотделим для поэта от родной земли, природы, русской речи, песни. «Впервые поэзия звучит для нас из уст матери напевом полуимпровизированной колыбельной, называющей нас по имени или сопровождаемой счетом на пальцах детской ручонки коротенькой сказочкой о том, как „сорока-ворона кашу варила, деток кормила…“. Без этого первоначального приобщения младенческой души к чуду поэзии даже самая драгоценная память человеческая – память матери – была бы лишена тех слов и мотивов, которые с годами не только не покидают нас, но становятся все дороже», – писал Твардовский в одной из своих статей. И в уже упомянутом стихотворении «– Ты откуда эту песню…» вся многотрудная женская судьба тесно переплетена с фольклорным сюжетом о «перевозчике-водогребщике, парне молодом», завершающимся пронзительной нотой прощания с жизнью:
Огромное и все возраставшее с годами благоговение Твардовского перед «таинством речи родимой» решительно отвращало его от «краснословья», «дежурных од», словесной пышности и побуждало к напряженным и многообразным поискам выразительного лаконизма. Так, в элегическом «Признании» читателю передается
затаенная, не высказанная прямо мысль о красоте и краткости человеческой жизни. Для самого последнего периода творчества поэта характерно тяготение к немногословности, сжатости. «Короче. Покороче», – «обуздывает» он себя в одном стихотворении, с насмешливой улыбкой вспоминая о том, как поначалу, в молодости, «катал… в рифму по сто строк».
Последние десятилетия жизни Твардовского неразрывно связаны с его деятельностью как главного редактора журнала «Новый мир», которым он руководил в 1950–1954 и 1958–1970 годах. Сам он отзывался об этом «новомирском» периоде своей судьбы как о равном или «даже больше чем равном» времени создания «Василия Тёркина». Как некогда поэт насыщал «Книгу про бойца» все большей и «густой» правдой о войне, так и его журнал становился все более самостоятельным и независимым в суждениях о жизни и искусстве. Преодолевая то глухое, то откровенное сопротивление самых разнообразных «вышестоящих инстанций», «Новый мир» сделался центром притяжения не только лучших литературных сил, но и всех, кто напряженно искал выхода из социально-экономического тупика, в который все больше втягивалась страна. В истории отечественной литературы и общественной мысли журнал Твардовского занял не меньшее место, чем «Современник» и «Отечественные записки».
На страницах «Нового мира» намеревался поэт опубликовать и свое оказавшееся последним произведение – поэму «По праву памяти» (1966–1969); память, как всегда, – одно из самых важных для Твардовского, «ключевых» слов. Весь ее пафос глубоко созвучен сказанному еще в «Тёркине»:
Твардовский вновь шел «против течения» – наперекор все отчетливее обозначавшемуся в годы брежневского режима стремлению «свернуть» критику сталинских преступлений:
Поэт же, напротив, производил окончательный расчет со сталинизмом, выжигая его и в собственной душе. Этому в особенности посвящена глава «Сын за отца не отвечает», озаглавленная известными словами вождя, которые сначала показались многим, в том числе и самому Твардовскому, чуть ли не верхом великодушия. На самом же деле они «освобождали» не столько от ответственности, сколько от всяких нравственных обязательств перед близкими людьми, поощряли беспредельную вседозволенность и разрыв естественных человеческих связей:
В звучавших вокруг советах «не копаться в прошлом», «не бередить старые раны» автор поэмы справедливо ощущал такую же безнравственность, желание «обратить… всех навалом в одних не помнящих родства».
Сам же он, прежде столь жестоко конфликтовавший с отцом, теперь с покаянным, очистительным чувством воскрешал его истинный облик, его натруженные руки и наивную гордыню «хозяина», столь дорого ему обошедшуюся. И эта досказанная история «Гордеича» вместе с лирическим циклом «Памяти матери» в какой-то мере осуществили давнюю мечту поэта: «О том, что знаю лучше всех на свете, сказать хочу. И так, как я хочу». (Другое дело, что «вслух» – читателям – это сказать Твардовскому не удалось: за исключением первой главы, печатавшейся как отдельное стихотворение, поэма «По праву памяти» оставалась под запретом еще дольше, чем «Тёркин на том свете», – целых семнадцать лет.)
Быть может, завершая поэму, в которой подводились итоги всего пережитого, надежд и разочарований, обретений и потерь, автор припоминал слова, когда-то вложенные им в уста своего любимца – Тёркина:
Эта пройденная и запечатленная в его творчестве даль и ныне откроется для всех, кто вдумчиво перечтет написанное Александром Трифоновичем Твардовским.
А. ТурковСтихотворения
Братья
1933
Песня
1936
«Кто ж тебя знал, друг ты ласковый мой…»
1936
«Не стареет твоя красота…»
1937
Матери
1937
Ивушка
1938
Ноябрь
1943
Две строчки
1943
Я убит подо Ржевом
1945–1946
В тот день, когда окончилась война
1948
Жестокая память
1951
Признание
1951
«Весенний, утренний, тоненький…»
1951
О прописке
1951
Перед дорогой
1951
«Мне памятно, как умирал мой дед…»
1951
«Ни ночи нету мне, ни дня…»
1955
«Ты дура, смерть: грозишься людям…»
1955
«Немного надобно труда…»
1955
Моим критикам
1956
О сущем
1957–1958
«Вся суть в одном-единственном завете…»
1958
«Некогда мне над собой измываться…»
1959
«Есть книги – волею приличий…»
1963
«Дробится рваный цоколь монумента…»
1963
Памяти матери
* * *
* * *
* * *
* * *
Перевозчик-водогребщик,
Парень молодой,
Перевези меня на ту сторону,
Сторону – домой…
Из песни1965
«А ты самих послушай хлеборобов…»
1965
«Я знаю, никакой моей вины…»
1966
«Такою отмечен я долей бедовой…»
1966
«На дне моей жизни…»
1967
«Время, скорое на расправу…»
1968
«К обидам горьким собственной персоны…»
1968
«Всему свой ряд, и лад, и срок…»
1969
«Нет ничего, что раз и навсегда…»
1969
«Что нужно, чтобы жить с умом?..»
1969
Поэмы
Василий Тёркин
Книга про бойца
От автора
На привале