– Здравствуй, лапочка, – очень ласково сказал он, взял меня за руку, притянул поближе и поцеловал куда‑то в подбородок.
К его выкрутасам я давно привыкла, плюхнулась рядом, удостоившись полного ненависти взгляда Арнольда: женщин он терпеть не мог, а так как другой по соседству не было, то весь его гнев обрушился на меня.
– Похоже на большое горе, – констатировала я.
– Еще бы, – кивнул Ник. – Мы на грани самоубийства. Пашка нас покинул. Навсегда. Арнольдик клянется отомстить изменнику.
– На кого этот подлец променял тебя? – с невольной усмешкой спросила я, просто чтобы принять участие в разговоре, хотя страдания Арнольда меня не интересовали, но Нику могло не понравиться мое молчание, вот я и старалась.
В ответ Арнольдик разразился бурными рыданиями. Ответил за него Ник.
– Он нашел себе какого‑то мальчишку лет семнадцати, уже снял для него квартиру. Мальчишка целыми днями отирается возле зимнего сада с рыжей таксой. Пашка в нем души не чает и дал Арнольдику полный расчет. С разделом имущества.
– Я хочу, чтобы этому поганцу перебили ноги, – перестав хныкать, заявил Арнольд.
– Ну, так какие проблемы? – усмехнулся Ник, и Арнольдик решил зайти с другой стороны.
– Поговори с Павликом, – жалобно попросил он. – Скажи, чтобы он ко мне вернулся. Тебя он послушает.
– Я не вмешиваюсь в сердечные дела, – хмыкнул Ник. – Любовь такая штука.., приходит и уходит. Разбирайтесь сами. Катись отсюда, – совсем другим тоном заявил он. – Ты мне надоел.
Арнольд поспешил извлечь свою тушу из глубокого кресла, точно зная, что дважды Ник повторять не любит, и торопливо удалился.
Впервые застав Ника в компании жирного гомосексуалиста, я поначалу очень удивилась, пока не поняла, что Арнольд являлся ходячей энциклопедией злачных мест и людских пороков. В его сплюснутой голове, в мозгах, заплывших жиром, были сотни имен, событий и чужих слабостей. Он знал о многих людях такие интимные подробности, что мог быть по‑настоящему опасен, если бы не его крайняя осторожность. Их союз с Ником был плодотворным и выгодным для обоих. Когда Нику требовался компромат на кого‑то, он обращался к толстяку, и у Арнольда всегда для него что‑нибудь находилось (несмотря на внешность и нетрадиционную ориентацию, дураком он не был, а в придумывании, как заманить человека в ловушку, ему и вовсе не было равных). Близкое знакомство с Ником избавляло его от издевок и служило залогом всеобщего уважения, по крайней мере, открыто его оскорблять никто не рисковал.
Как только за Арнольдом закрылась дверь, Ник обвел взглядом всю компанию. Парни убрали с физиономий дурацкие ухмылки и теперь всем своим видом демонстрировали внимание. Разумеется, я тоже.
– Завтра утром отправляем груз, – сказал Ник, прошелся по комнате, достал пиво из холодильника и кивнул мне:
– Ты поедешь.
Вообще‑то в круг моих обязанностей это не входило, и я спросила:
– Почему я?
Ник взглянул исподлобья, и вопрос был снят с повестки дня. Но тут подал голос Розга.
– Мы вчетвером поедем? – спросил неуверенно.
– Ты мне здесь нужен, – наливая пиво в стакан, ответил Ник. – Втроем справятся. – Парни переглянулись, но обошлись без комментариев. – Завтра в шесть утра. Все как обычно. А теперь по домам, дети мои. Вас ждут великие свершения.
Парни направились к двери, я тоже поднялась, но Ник меня остановил:
– Сядь.
Я плюхнулась на диван. Розга, глядя на меня, пожал плечами, пользуясь тем, что Ник стоит к нему спиной. Данный жест мог означать примерно следующее: черт знает, что на него нашло.