Данный жест мог означать примерно следующее: черт знает, что на него нашло. Ясно, что перспектива отправиться завтра с грузом в моей компании нравится парням так же, как и мне, но спорить с Ником себе дороже. Когда они ушли. Ник повернулся ко мне и спросил хмуро:
– Тебя опять вышибли с работы?
Разумеется, я не питала иллюзий, что он о данном факте моей биографии не узнает, но не ожидала, что это произойдет так скоро. Ответить было нечего, и я развела руками. Но так как Ник продолжал смотреть на меня, буркнула:
– Мне она осточертела.
– Скажите, пожалуйста, – ухмыльнулся он. – И что ты теперь намерена делать? Только не надейся, что я тебя опять куда‑нибудь пристрою.
Я тяжко вздохнула, демонстрируя тоску и отчаяние. На этой чертовой работе Ник просто помешался. Он считал, что все мы непременно должны где‑нибудь работать, платить налоги и прочее, то есть выглядеть добропорядочными гражданами. Сам он числился экспедитором в какой‑то фирме. Не знаю, кому он пытался заморочить голову, разве что себе. В определенных кругах Ник был хорошо известен, а в правоохранительных органах тем более, так что оставалось лишь гадать, зачем ему был нужен этот маскарад.
Последний раз он пристроил меня продавщицей в универмаг. Торчать целый день за прилавком, растягивая рот в дурацкой улыбке, в мои планы не входило, и я приложила максимум усилий, чтобы хозяин от меня поспешил избавиться. Я сумела так его допечь, что он выгнал меня, наплевав на возможный гнев Ника.
– По мне хоть с голоду подохни, я палец о палец не ударю, – продолжал ораторствовать Ник.
Всерьез в такую перспективу я не верила, кое‑какие деньги у меня были, трачу я очень мало, так что голодная смерть мне не грозит.
– Да ладно, – промямлила я, потому что он ждал ответа, и опять вздохнула.
– Чтобы в понедельник устроилась на работу, – сурово отрезал он. – Не то башку оторву.
Вот в этом я не сомневалась и с готовностью кивнула, кашлянула и поправила робко:
– Во вторник.
– Почему во вторник? – нахмурился он.
– На понедельник у меня есть планы, а во вторник устроюсь. Честно. Я уже кое‑что подыскала. – Очень хотелось избежать подробных расспросов, потому что я, разумеется, врала. Спросит – придется что‑то сочинять на ходу. Ник это сразу поймет, и хорошей головомойки не избежать. Он посверлил меня взглядом и кивнул соглашаясь, что позволило мне перевести дух. Его настроение сегодня я бы охарактеризовала как стремящееся к хорошему, чем и объяснила необыкновенную покладистость, потому что он вдруг заявил:
– Работа продавщицы тебе так же подходит, как корове седло. Надеюсь, ты найдешь что‑нибудь получше. – Он замолчал, а я, выждав немного, спросила:
– Я могу идти?
– Хочешь пива? – задал он вопрос.
– Нет, спасибо.
Ник подошел ко мне сзади, наклонился и поцеловал мое плечо, оттянув вырез футболки. Хотя он, на мой взгляд, слишком часто бывал в моей постели, мне бы в голову не пришло считать его своим любовником. Это и ему вряд ли приходило в голову. К сексу с некоторых пор я относилась как к чему‑то малоприятному, но неизбежному. Как правило, идея заняться со мной любовью являлась Нику, когда он был чем‑то раздражен, и уж тогда даже чокнутый не стал бы называть сие удовольствием, потому что дурное расположение духа, а также свою злость Ник срывал на мне. По утрам я обычно разглядывала синяки на своем теле, мысленно обзывая его уродом, сукиным сыном и поганцем. Было время, когда я Ника ненавидела так сильно, что однажды поклялась, что когда‑нибудь убью его. Случилось это несколько лет назад. Тогда Ник точно задался целью довести меня до состояния, когда человек съезжает с катушек. На издевательства он был мастер, фантазией обладал богатой, особенно в постели.