В этот момент хлопнула дверь подъезда, и оттуда показался молодой человек в кожаной куртке, щелкнул зонтом и направился к «копейке».
– Эй, красивые, вы чего под дождем мокнете? – спросил он.
Парень улыбался и посматривал на нас с интересом, физиономия его выглядела добродушной и очень симпатичной. Ко всему прочему парень был блондин, а Женька с ума сходит по блондинам, оттого она мгновенно превратилась из мокрой курицы в принцессу в изгнании и певуче ответила:
– Мы к вам издалека приехали, а про зонты забыли. В нашем родном городе сегодня двадцать восемь тепла и без осадков.
– Без осадков это здорово, но не про нас. – Он открыл машину и предложил: – Садитесь, подвезу, что ж дорогим гостям понапрасну мокнуть.
Женька бросилась к «Жигулям», и мне ничего не оставалось делать, как последовать ее примеру. Одной ногой я уже была в кабине, когда обратила внимание на деревянный ящик, точнее не на ящик, а на мужской ботинок, который нахально торчал из‑за него.
– Там кто‑то есть, – вытягивая шею, сказала я.
– Где? – нахмурилась Женька.
– За ящиком.
Парень удивленно поднял брови и переспросил:
– За ящиком?
– Да. Ботинок, мужской.
– Зачем тебе ботинок? – разозлилась Женька, а я не удержалась и рявкнула:
– Понадобился. – И сделала пару шагов в сторону ящика. Парень присоединился ко мне, а вслед за ним и Женька, и вскоре очам нашим предстало довольно странное зрелище: мужчина лет пятидесяти лежал на асфальте между ящиком и стеной дома, руки сложены на груди, голова запрокинута.
– Труп, – ахнула Женька и попятилась, наступая мне на ноги. Я шарахнулась в сторону, готовясь заорать во все горло, а парень проявил чудеса героизма, склонился над мужчиной и тут же отпрянул, морща нос:
– Водярой‑то как прет, с ума сойти.
– Так он пьяный? – обрадовалась Женька.
– Конечно. Он не из нашего дома, должно быть, приблудился. А может, бомж какой… Ладно, поехали…
– А как же он? – растерялась я.
– Полежит, очухается и домой пойдет. Если у вас есть желание с пьяным нянчиться – пожалуйста, а меня увольте. – Парень занял водительское место, и мы с Женькой торопливо устроились в кабине, он завел машину и покинул двор.
А я принялась мучиться сомнениями: дядька, устроившийся за ящиком, на бомжа никак не походил, одет был в костюм и даже галстук нацепил, хотя, конечно, напиться и в костюме можно. Но за ящиком‑то он как оказался? Прятался, что ли? Боялся, что его в вытрезвитель заберут?
Неизвестно, как далеко завели бы меня эти мысли, но тут парень спросил:
– Вам куда, девчонки?
И Женька ответила:
– На Васильевский остров.
– Отлично, нам по пути, – развеселился парень, а я пришла в себя, ткнула Женьку в бок, а потом зашептала:
– Зачем нам на Васильевский? Мы же на вокзал…
– Не дергайся и послушай меня, – жарко задышала Женька мне в ухо: – Менты тачку с барахлишком ни в жизнь не найдут, а Сашка нам умную мысль подал. Мы с тобой к кому ехали? То‑то. Старичок у нас непростой, и очень возможно, что пользы от него поболе будет. Соображаешь?
Соображала я не слишком хорошо, но все‑таки основную мысль уловила.
– Думаешь, он способен отыскать мою машину?
– Ну, сам‑то он вряд ли по дворам рыскать будет, но у дяди его масштаба обычно такие связи…
Желание вернуть свою собственность сыграло со мной злую шутку, я в очередной раз поддалась Женькиным уговорам, и из этого получилось такое… Впрочем, не буду забегать вперед…
В тот момент я зябко ежилась на заднем сиденье «копейки», тосковала о родном железе и втайне лелеяла надежду его вернуть, искренне веря, что все самое скверное со мной уже случилось, даже не подозревая, что очень скоро питерские приключения покажутся мне сущей ерундой.