Пол, выкрашенный серой краской, напоминал пол в гараже какого-нибудь автолюбителя. Ботинки адвоката тихонько поскрипывали, касаясь его поверхности.
В тюрьме имелись четыре комнаты для допросов: бетонные кубики без окон, разделенные ровно пополам бетонной стойкой высотой с письменный стол, которая шла от одной стены к другой, с пуленепробиваемым стеклом поверху. Над ней горели лампочки, забранные проволочной сеткой. Стекло было толстым, слегка зеленоватым, разделенным на три панели внахлест, в результате получились две боковые щели для подслушивания разговоров. В самом низу центральной панели имелась еще одна щель, для документов. Совсем как в банке. В каждой половине комнаты была дверь и стоял стул, абсолютно симметрично. Адвокаты входили с одной стороны, заключенные — с другой. И так же уходили, каждый в свою жизнь.
Охранник открыл дверь из коридора и вошел в комнату примерно на ярд, чтобы проверить, все ли в ней так, как должно быть. Затем он отступил в сторону и позволил адвокату войти. Тот дождался, когда у него за спиной закроется дверь и он останется один. Только после этого юрист сел и, посмотрев на часы, обнаружил, что опоздал на восемь минут. Он ехал медленно из-за плохой погоды. Обычно адвокат считал недопустимым опоздание на встречу, непрофессиональным и неуважительным по отношению к клиенту. Однако в тюрьме все было иначе, здесь время для заключенных не имело принципиального значения.
Еще через восемь минут дверь в стене за стеклом открылась, появился другой охранник, проверил помещение, снова исчез, и внутрь, шаркая, вошел заключенный — клиент адвоката: белый мужчина, невероятно толстый и совершенно лысый, одетый в оранжевый комбинезон. Цепи на его запястьях, поясе и щиколотках казались миниатюрными, похожими на украшения. У него были пустые глаза, покорное, ничего не выражающее лицо, только губы слегка шевелились, как у дурачка, пытающегося не забыть трудное задание.
Дверь в стене за стеклом закрылась.
Заключенный сел.
Адвокат придвинул свой стул поближе к перегородке.
Заключенный сделал то же самое.
Симметрия.
— Извините, я опоздал, — сказал адвокат.
Заключенный не ответил.
— Как вы? — спросил адвокат.
Заключенный не ответил, и адвокат замолчал. В комнате было невероятно жарко. Через минуту заключенный заговорил; он будто декламировал, пробираясь сквозь список инструкций, и предложений, и пунктов, которые заучил наизусть. Время от времени адвокат просил его:
— Помедленнее.
И всякий раз заключенный замолкал, ждал, потом снова начинал с того места, где остановился, не меняя скорости и певучей интонации. Ощущение было такое, будто он просто не умеет разговаривать по-другому.
Адвокат считал, что у него вполне приличная память, особенно когда речь шла о деталях, как у большинства юристов, и он слушал очень внимательно, потому что необходимость сосредоточиться на процессе запоминания отвлекала его от истинного содержания инструкций, которые он получал. Однако в самом дальнем углу своего сознания он насчитал четырнадцать противозаконных предложений, прежде чем заключенный наконец закончил говорить и откинулся на спинку стула.
Адвокат молчал.
— Все понятно? — спросил заключенный.
Адвокат кивнул, заключенный погрузился в тупую неподвижность и стал похож на бесконечно терпеливого осла, работающего в поле. Время для заключенных ничего не значит. Особенно для этого. Адвокат отодвинул стул и встал. Дверь с его стороны открылась, и он вышел в коридор.
Было без пяти минут четыре дня.
Осталось шестьдесят часов.
Адвокат обнаружил, что его ждет тот же охранник, и уже через две минуты стоял на парковке. Он был снова полностью одет, а его вещи лежали в карманах, приятно их оттягивая, напоминая о настоящем и нормальной жизни. Снег пошел сильнее, стало заметно холоднее, дул пронзительный ветер.