В шкафу, когда я его открыл,
я увидел поношенный костюм, пару рабочих комбинезонов, пальто, две пары ботинок и фетровую шляпу. В ящиках бюро, стоявшего в простенке между
окнами, я нашел белье и другие предметы мужского туалета - сорочки, галстуки, носовые платки, носки - в ассортименте не столь уж бедном для
человека, который около года жил на иждивении сестры. В других ящиках была всякая всячина - шнурки, карандаши, старые фотографии, пустые
жестянки из-под табака. В верхнем ящике, среди прочего, я нашел пачку из семнадцати писем с итальянскими почтовыми штемпелями, перетянутую
широкой резинкой, и беспорядке счета, квитанции, листы писчей бумаги, вырезки из газет и журналов и собачий ошейник. На крышке бюро помимо
расчески, щетки для волос и прочей отвлекающей внимание ерунды, как сказал бы Вулф, лежала стопка книг на итальянском языке, кроме одной,
снабженной большим количеством чертежей и рисунков, рядом - разрозненные журналы "Работа по металлу" за три года. В правом углу у окна стоял
простой деревянный стол с изрядно поцарапанной и изрезанной крышкой, к нему были прикреплены небольшие тиски, шлифовальный станочек и
полированный круг с длинным шнуром и вилкой для розетки. На столе лежали инструменты, похожие на те, которые я уже видел в чемодане. Я занимался
осмотром шлифовального станочка, чтобы определить, как давно им пользовались, когда в комнату вошла Мария Маффеи, а с нею девушка.
- Это Анна Фиоре, - представила ее мне Мария.
Я поздоровался за руку с этим невзрачным созданием с землистым цветом лица - на нем, казалось, с колыбели застыл испуг, от которого ей до
сих пор не удалось избавиться. На вид ей было лет двадцать. Я назвал себя и тут же добавил, что, со слов Марин, знаю, что она слышала разговор
ее брата по телефону в понедельник перед тем, как он ушел. Девушка кивком подтвердила это.
- Вам, очевидно, надо вернуться в город, мисс Маффеи, - сказал я, обращаясь к Марии. - Мы с Анной справимся и без вас.
- Я могу вернуться в город к ужину, - возразила Мария.
Это меня разозлило. Дело в том, что я разделял мнение Даркина и не особенно верил в серьезность опасений Марии, считая пустой тратой
времени всю эту затею. Поэтому я, не стесняясь, сказал Марии Маффеи, что больше в ней не нуждаюсь и ей лучше вернуться к себе и поддерживать
связь с Вулфом.
Она метнула взгляд на Анну, вежливо улыбнулась мне, показав свои мелкие хищные зубки, и вышла.
Я поставил стулья так, чтобы мы сидели друг против друга, усадил Анну, сел сам и вынул блокнот.
- Тебе нечего бояться, Анна, - успокоил я девушку. - Все, что от тебя требуется, - это помочь мисс Маффеи и ее брату, а за это, вполне
возможно, мисс Маффеи тебе заплатит. Она тебе нравится?
Анна испугалась, словно не поверила, что кого-то может интересовать, кто ей нравится, а кто нет, но ответила сразу и охотно, словно ждала
этого.
- Да, нравится. Она хорошая.
- А мистер Маффеи?
- Конечно. Он всем здесь нравится. Только, когда выпьет, девушке лучше держаться от него подальше.
- Как получилось, что ты слышала этот телефонный разговор в понедельник вечером? Ты знала, что будут звонить?
- Откуда я могла это знать!
- Мало ли что. Ты сняла трубку?
- Нет, сэр, это сделала миссис Риччи, хозяйка. Она велела мне позвать мистера Маффеи к телефону.