Со второй половины 1980-х годов под влиянием политических процессов в СССР наметилась новая тенденция в изучении истории крестьянства в период революции и гражданской войны. В связи с расширившимся доступом к архивным материалам и прекращением монопольного положения марксистско-ленинской идеологии в трактовке истории, исследователи получили возможность приступить к более широкому изучению проблем истории крестьянства в годы гражданской войны.8
Тамбовские исследователи С. А. Есиков и В. В. Канищев, изучая деятельность Советов трудового крестьянства, пришли к заключению, что СТК всех уровней, какими бы благими намерениями они ни руководствовались, оставались прежде всего органами восстания. Хотя в программе СТК намечалось скорейшее окончание гражданской войны, в документах и практической деятельности организации Союза абсолютно отсутствовали конкретные шаги к достижению гражданского мира. Как и советская власть, зачаточные органы самостоятельной крестьянской власти Тамбовской губернии были нацелены на беспощадную борьбу со своими политическими противниками. Авторы считают, что СТК стали не массовой народной организацией, а только чрезвычайными органами руководства повстанческим движением. Роль Союзов трудового крестьянства в придании традиционно бунтарским крестьянским волнениям определенной организованности и осознанности и отражении поиска крестьянской альтернативы диктатуре пролетариата в момент ее кризиса. Условно эту альтернативу они назвали «антоновский нэп».
В условиях гражданской войны, заключают исследователи, идея представительных органов народного самоуправления была в принципе нереализуема. Анализируя практическую деятельность СТК, авторы пришли к выводу, что в России военного времени мог появиться только примитивно-распределительный социализм, основанный на многовековой традиции общинного выживания в лихую годину.9
По оценке С. А. Есикова и В. В. Канищева, ни центральные органы партии эсеров, ни местная тамбовская эсеровская организация к подготовке и тем более к руководству «антоновщиной» не имели прямого отношения. Ядро повстанческого движения сложилось вокруг А. С. Антонова. Авторы доказывают, что формирование руководящих структур движения интенсивно проходило в течение сентября – октября 1920 года.
На современном этапе развития отечественной историографии публикуется значительное количество исследований, посвященных проблеме взаимоотношения крестьянства и Советской власти в годы гражданской войны. Утверждается, что Тамбовская губерния – условная модель отношений между государством и крестьянством (так, Продармия действовала в 20 хлебных губерниях, но на Тамбовщине находилась пятая ее часть). Что смогли сделать тамбовские крестьяне на освобожденной от власти коммунистов земле? Ничего нового: те же советы, чрезвычайные органы, те же мобилизации и продразверстки, – по-другому не умели и придумать не могли. Тем не менее, крестьянское движение – фактор, заставивший ввести нэп.10
Опубликованы труды, посвященные личности А. С. Антонова.11
Т. В. Осипова считает, что крестьянское восстание в Тамбовской губернии, во главе которого стоял А. С. Антонов, не является «белым пятном» в истории гражданской войны. По ее мнению, восстание является синонимом крестьянской революции против политики «военного коммунизма и образцом применения повстанческо-партизанской тактики. Но в литературе раскрыты лишь методы борьбы государства, его карательных органов с восстанием. Остаются неосвещенными идеология движения, его организация. Многое в его истории нуждается в уточнении. Прежде всего о начале движения: автор считает обоснованным отнести начало движения к осени 1919 года. Крестьянство, утверждает Т. В. Осипова, заплатило дорогую цену. Его усмирила не столько армия, сколько изменения системы отношений государства с деревней. Крестьянская война, ставшая органической частью гражданской войны, по существу была продолжением крестьянской революции, имевшей и антикапиталистическую и антисоциалистическую направленность. Она поставила диктатуру пролетариата на грань катастрофы. И только это заставило советскую власть отказаться от социальных экспериментов в деревне, смягчить командные и карательные методы руководства крестьянством. Победа крестьянства на внутреннем фронте гражданской войны возвращала его к традициям дореволюционной патриархально-общинной жизни, далекой от социалистических идеалов.12
Получили развитие методологические аспекты изучения крестьянского движения в условиях трансформации России. В. П. Данилов разработал положение о том, что аграрная революция – основа всего происходившего в России после 1917 года вплоть до 1922 года включительно: крестьянская революция заставила отказаться от продовольственной разверстки, ввести нэп, признать особые интересы и права деревни.13 Однако спорным является утверждение автора, что события революции и гражданской войны не изменили антицаристских, и в частности антиромановских, настроений в крестьянских массах. В. П. Данилов аргументирует свой тезис утверждением, что антоновцы, поднявшие крестьянское восстание против большевистских советов, требовали создания демократического государства, обеспечивающего политическое равенство всех граждан, не разделяя их на классы.14
В литературе появляются новые оценочные характеристики крестьянского движения в Тамбовской губернии. В частности, утверждается, что крестьянские выступления, самым крупным из которых была так называемая антоновщина, наряду с Кронштадтским восстанием, не только заставили отказаться от политики «военного коммунизма», но и отложить планы революционного освободительного похода в Европу, тесно связанные между собой.15
Проблема крестьянского протеста против Советской власти в период гражданской войны нашла приоритетное место в исследованиях отечественных историков на современном этапе.16 Наряду с антоновщиной освещаются самые известные из крестьянских движений – махновщина, Западно-Сибирское восстание. При этом у части исследователей сохраняется тенденция к героизированной интерпретации крестьянских восстаний и повстанческих движений. Многие исследователи выделяют в процессе российской революции крестьянскую или общинную революцию17 и отказываются от прежнего деления всего крестьянства на кулаков, середняков и бедняков. При этом крестьянство представляется как единая социальная группа, объединенная в общины, в которой экономические противоречия не играли такой важной роли, как считалось в советской историографии.
Крестьянскому протесту в период гражданской войны посвящена работа С. Ярова. Автор выделяет общие и частные моменты в крестьянском протесте, дает типологию восстаний. Исследователь отмечает неустойчивость политических взглядов и представлений крестьян, на первое место в деле склонения симпатий крестьянства к той или иной власти выносит отношение к продовольственному вопросу. По его мнению, крестьянские восстания до Октября 1917 года и после имели много общего, так как тактика, механизмы общинной самозащиты, условия протекания и многие идеологические аспекты восстаний остались прежними. Исследователем вводится в научный оборот понятие «неоконченное» выступление, выделяется многоступенчатость восстаний.18